Вольфганг Руге - Как Гитлер пришел в власти: Германский фашизм и монополии

В том-то и состояла исключительная опасность: экономический кризис совпадал со ставшим явно заметным во время антиюнговской кампании повышением акций НСДАП. Именно в тот момент, когда капиталистический порядок в силу внутренне присущих ему противоречий заколебался и у политически сознательной части эксплуатируемых и бесправных стала расти воля к беспощадной борьбе с этим обанкротившимся порядком, другая часть широких масс — а она насчитывала в Германии около 15 млн. человек! — оказалась весьма подверженной для использования в целях монополистического капитала.

К началу экономического кризиса программа монополистической буржуазии по его преодолению, несмотря на множество противоречивых интересов различных ее групп, в своих основных чертах была уже определена. Да, капиталисты заблаговременно подготовились к экономическим и политическим потрясениям, поскольку видели в них благоприятный повод начать давно задуманное широкомасштабное наступление на социальные и демократические права трудящихся, а также приступить к подготовке ревизии итогов первой мировой войны. Например, Тиссен еще в мае 1929 г. на совещании рурских промышленников в крупповском дворце «Вилла Хюгель» откровенно заявил: «Кризис — вот что мне сейчас нужно! Только тогда можно сразу разделаться с вопросами заработной платы и репараций» 15.

Не удивительно, что президиум Имперского союза германской промышленности всего через шесть недель после «черной пятницы» выступил с программным документом, имевшим демагогический заголовок «Подъем или упадок?», который вполне мог быть позаимствован из арсенала нацистской пропаганды. В нем осторожно формулировались все главные цели крупного капитала на последующие три-четыре года.

В этой памятной записке 16верхушечный орган крупного капитала требовал обеспечить предпринимателям «соответствующую прибыль», т. е. максимальный доход, освободить хозяйство от «непродуктивных расходов» (на социальные нужды трудящихся) и «оградить» его от государственного вмешательства (т. е. от трудового законодательства, тарифных договоров и т. п.). Далее выдвигались требования снижения или отмены налога на капитал при дальнейшем расширении и повышении налогов, затрагивающих широкие массы; неограниченного права на создание монополистических объединений; устранения всех препятствий для диктата цен и заработной платы и тому подобные меры. В политической области промышленники требовали «самоограничения» (т. е. максимального устранения) парламента и предоставления правительству бесконтрольных полномочий исполнительной власти.

За этими требованиями, которые уже через несколько дней были дополнены рекомендацией издавать чрезвычайные правительственные декреты (распоряжения), последовали дела. Всего через три недели после опубликования памятной записки тесно связанный с кружными банками президент Рейхсбанка Яльмар Шахт заставил уйти в отставку министра финансов социал-демократа Рудольфа Гильфердинга, несмотря на то что тот сумел провести несколько выгодных монополиям налоговых законов. Однако владельцы концернов посчитали это недостаточным. Его преемник Пауль Мольденхауэр из партии крупных промышленников — Немецкой народной партии через три месяца, когда встал вопрос об определении доли предпринимателей в финансировании страхования по безработице, обеспечил падение коалиционного кабинета правого социал-демократа Германа Мюллера.

Занявший пост рейхсканцлера представитель партии Центра Генрих Брюнинг, назначение которого было при помощи различных интриг подготовлено и командованием рейхсвера, вступил в свою должность с явным намерением поставить себя над рейхстагом. Он положил начало периоду так называемых президиальных кабинетов: теперь правительство вопреки смыслу и букве республиканской конституции уже не нуждалось в доверии парламента, а опиралось на авторитет рейхспрезидента, а говоря конкретно, на толкование прерогатив власти бывшим кайзеровским генерал-фельдмаршалом Гинденбургом.

Полтора года спустя выражавшая взгляды крупного капитала «Дойче альгемайне цайтунг», ретроспективно оценивая деятельность Брюнинга, писала: она означала «предвестие национальной диктатуры» и «приучила народ к диктатуре» 17. Еще откровеннее выразился тогда же один из представителей крупных банков в письме главному редактору той же газеты: «Мы уже два года были едины во мнении, что задача правительства Брюнинга — привлечь правых к ответственному участию в правительстве и что особенно необходимо будет использовать для осуществления государственной власти национал-социалистское движение» 18.

Брюнинг втайне преследовал цель восстановить монархию Гогенцоллернов. Однако об этом стало известно лишь 40 лет спустя из мемуаров самого экс-канцлера, которые он предусмотрительно завещал опубликовать только после его смерти. Но уже и тогда он не делал секрета из того, что стремится к ликвидации парламентских завоеваний и пересмотру итогов мировой войны. Действуя в интересах монополистического капитала, он считал, что сможет достигнуть этих целей на волне мирового экономического кризиса. «Эту болезнь, — писал он в воспоминаниях, — мы могли превратить в наше оружие» 19. И далее: следует превентивно «вооружить Германию так, чтобы она смогла выдержать любое давление извне и к тому же оказалась в состоянии со своей стороны в любой момент использовать мировой кризис для оказания при его помощи своего давления на все остальные державы» 20.

За этими слегка завуалированными, однако недвусмысленными высказываниями скрывалась агрессивная цель, представлявшая этап на пролагаемом нацистами пути к мировому господству. Поэтому вполне логично, что Брюнинг (несмотря на свой иезуитский образ мыслей, не совпадавший по форме с разбойничьими методами нацистов, и на все свое презрение к базарному выскочке Гитлеру) вскоре предложил нацистскому главарю начать игру краплеными картами как в области внутренней, так и внешней политики.

Поскольку нацисты постоянно метали громы и молнии против Центра как «партии [веймарской] системы» и потому не могли безоговорочно поддержать рейхсканцлера, Брюнинг во время одной беседы предложил Гитлеру для начала путем «более резкой внешнеполитической оппозиции со стороны НСДАП» содействовать давлению на державы-победительницы. Во второй фазе своей политики, которая должна была включать «реформу конституции» (а говоря яснее, уничтожение республики), он, по его уверению, хотел «идти вместе» с правыми, т. е. в первую очередь с нацистами 21. Позже, уже к_ концу своего канцлерства, Брюнинг уточнил эту мысль: добившись ощутимых внешнеполитических успехов (т. е. отмены ограничений вооружения Германии), он будет готов уйти в отставку и передать власть Гугенбергу пли Гитлеру 22.