Владимир Антонович - Очерк истории Великого княжества Литовского до смерти великого князя Ольгерда

В 1151 г. полоцкое вече, желая удержать вновь призванного им князя, признает над собой верховную власть Святослава Ольговича черниговского. 1159 г. Рогволод Борисович добывал Друцк и Полоцк с помощью тоже Святослава Ольговича; а потом, утвердившись в Полоцке, он покоряет с помощью Ростислава Мстиславича смоленского Изяславль и осаждает Минск. В 1160 Рогволод ходил на Ростислава Глебовича минского с помощью от киевского князя Ростислава Мстиславича, доставившего ему вспомогательный отряд торков. В 1162 полоцкие князья призывают князей черниговских и смоленских для изгнания Владимира Мстиславича из Слуцка. В 1165 г. Давид Ростиславич смоленский успел утвердиться в Витебске и в 1167 г. вместе с изгнанным из Полоцка Всеволодом Васильковичем он призвал на помощь против Полоцка смоленского князя Романа Ростиславича. В 1178 г. Всеслав Василькович полоцкий спас свой удел от нападения новгородцев, прибегнув к покровительству того же Романа Ростиславича смоленского. В 1180 г. полоцкие князья пытались отражать нападение черниговцев на Друцк с помощью смоленского князя Давида; в 1185 г. Василько Володаревич логойский и Глеб Рогволодович друцкий зовут на помощь против полоцкого веча того же Давида смоленского. В 1210 г. полоцкий князь Владимир ищет помощи против изгнавшего его веча в Пскове и, затем, у Рижского епископа.

«Данило же и Василько гнаста по них (по Литве) до Пинска; во Пински бо Михаил дал бе им весть; онем-же ставшим, осекшимся в лесе, дал бо бе им Михаил весть, буда в Пинске».

«Иде Ярослав Смоленску на Литву, и Литву победи, а князя их изыма; Смоляны же урядив, и посади у них князя Всеволода Мстиславича на столе».

Под 1258 годом Ипатьевская летопись называет уже литовских вождей, находившихся в зависимости от Мендовга и ходивших на войну по его приказанию: Хвала и Сирвида Рушковича. Между тем, в той же летописи, несколько раньше, Рушковичи упоминаются как самостоятельные литовские князья.

«За ворожство с ними Литву заня; поимана бе вся земля Литовская и безчисленное имение их, притрано бе богатство их».

Выше было указано положение, которое занимал в этой борьбе в 1246 году пинский князь Михаил. Под 1252 годом летопись, рассказывая поход Даниила на Литву через Пинск, говорит: «Князи же Пинсции имеяху лесть и (Даниил) поя e с собою неволею на войну». В 1262 году пинские князья Федор, Демид и Юрий явились в стан Василька Романовича поздравить его с победой, одержанной им над Литвой под Невлем, но в самом походе участия не принимали.

«Миндовг самодержець бысть во всей земли Литовской. Убиство же его сице скажем: бысть княжещю ему в земли Литовской и нача избивати братью свою, и сыновце свои, и другие выгна из земли и нача княжити один во всей земле Литовской и нача гордети велми и вознесеся славою и гордостью великою и нетворяше противу себе никого же» (Ипат. лет.).

Такое значение переворота, случившегося в Литве в 1263 году, указано в иноземных хрониках. Так, Герман из Вартберга говорит: «В это время король литвинов Мендовг был убит каким-то знатным литвином, который желал узурпировать власть». Густынская летопись передает известие о смерти Мендовга следующими словами: «Стройнат бо... с Довмонтем... убиша Мендовга... князства ради, а сам Стройнат сяде на великом князстве Литовском».

По словам летописи, Тройнат предложил Товтивилу «разделити землю и достаток Мендовга», но во время переговоров «поча думати Товтивил, хотя убити Троняту, а Тронята собе думаеть на Товтивила пак».

«И нача (Войшелк) пристраиватися, и поиде в силе тяжьце и нача городы имати во Дявелтве, в Литве, и в Налщанех; городы же изымав, а вороги своя избив, и тако придоша во свояси. Шед на поганую Литву, победи я и стоя на земли их все лето. Тогда же окаянным вдасть Господь по делом их: всю бо землю оружием плени, а по христианской земли по всей веселие бысть на многа лета. Того же лета вбегоша в Псков литва с 300 муж, с жонами и с детьми и крести их князь Святослав... В лето же 1266 блаженный князь Домонт с дружиною своею и со всем домом своим, оставивши отечество свое, землю Литовскую, и приеха во Псков и крестися».

После Товтивила Полоцком владел какой-то князь Изяслав; и Витебском — другой Изяслав; оба они признавали над собой власть Войшелка. Нам неизвестно, каким образом место их занял Эрден.

«Князю же Герденю с своими князи не бывшю дома, приехавща в домы своя, аже домы их и земля пленена вся; ополчижеся князь Герден, и Готорт, и Люмбей, и Люгайло и прочие князи литовские».

«Витень, который же был з рожаю и з поколения Колюмнов, з имения держачого в Жомоити, реченного Айрагола... князь великий Тройден... взял его к собе, и был в него коморником... и вчинил его в себе маршалком, и был в него милосником... а затым, по смерти его, взят есть на великое князство». Предание это, относившееся, вероятно, к Лютуверу, послужило впоследствии мотивом для рассказа о вокняжении Гедымина, служившего будто конюхом у Витеня и похитившего его престол.

В 1292 году Дюсбург упоминает о набеге литовцев на Польшу под предводительством «Витеня, сына короля Литовского», а в 1296 г. рассказывает уже о походе на Ливонию «Литовского короля Витеня». Длугош, рассказывая о набегах литовцев на Польшу в 1293 и 1294 годах, утверждает, что они происходили под начальством «Витеня, князя Литвы».

Относительно преемственности власти и родственной связи между Гедымином и Витенем в источниках существует большое разногласие: Летопись Быховца и за нею Стрыйковский, Коялович, Ярошевич, Лелевель и Нарбут считали Гедымина сыном Витеня. Это, хотя позднее, но правдоподобное и близкое к истине известие было впоследствии затемнено легендами, возникшими под влиянием политических страстей более позднего времени. Один легендарный вариант о происхождении Гедымина явился у немецко-прусских хронистов, другой — в русских хронографах. В той части анналов Оливского монастыря, которая была составлена уже в XV столетии, среди тяжелой для ордена борьбы с Ягайлом и Витовтом, летописец ордена, желавший унизить происхождение враждебных ордену государей, вставил рассказ о том, что Гедымин служил будто конюхом у литовского князя Витеня, и, затем, в заговоре с его женой, убил Витеня и овладел его престолом. Эта легенда заимствована была из Оливских анналов Длугошем и от последнего перешла к Кромеру, Бельскому, Гвагнини и Нарушевичу, то же мнение повторил Фойгт. Еще позже, в XVI столетии, у составителей русских хронографов и летописных сводов легенда эта, заимствованная у польских летописцев, подверглась некоторой переделке, согласно политическим интересам того времени; желая доказать генеалогическим путем право великих князей московских на владение Великим княжеством Литовским и представить литовских князей незаконными похитителями власти, русские хронисты составили следующее сказание: «В лето 6801 (1293), по пленении безбожного Батыя, избежа от плена сего некий князь, именем Вытенец, рода Смоленских (по другим спискам Полоцких) князей, Ростислава Мстиславича, и вселись у Жомойты у некоего бортника, и поять у него дщерь в жену себе, и пребы с нею 30 лет бездетен, и убьен бысть громом. И последки забитенца поят жену его раб его, конюшец, именем Гадыманик, и роди от нея 7 сынов». На основании одного варианта этого сказания и свидетельства Длугоша Карамзин повторил то же мнение; наконец, Соловьев также склоняется отдать преимущество этому рассказу. Только в последнее время, благодаря вновь открытым документам, представилась возможность уяснить темный вопрос о происхождении Гедымина. В грамоте, писанной этому князю магистратом города Риги 1323 года, сказано: «Знайте, что мы получили Ваше послание, из которого узнали, что Вы готовы, заключить с нами мир и дружбу (на условиях), на которых держал с нами Ваш доброй памяти брат и предшественник Витень» (Наперский).