Владислав Голдин - Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века

Генерал Миллер утверждал, что с осени 1923 по январь 1930 года, занимая другие должности, он не имел какого-либо отношения и информации о повстанческой работе в СССР. Став же председателем РОВСа, он получал предложения от ряда эмигрантских организаций и их деятелей о поддержке крестьянского повстанческого движения в СССР. Во время пребывания в Белграде в 1930 или 1931 году, указывал Миллер, к нему обратился представитель «Крестьянской России», фамилии которого он не может вспомнить. Но в сноске к показаниям содержалась пометка: «Мне напомнили — Маслов». Генерал отмечал, что слышал о нем в Архангельске, но он там не оставил особой симпатии. Уточним в связи с этим, что эсер С.С. Маслов входил в состав Верховного управления Северной области, созданного после переворота в Архангельске 2 августа 1918 года, но в том же месяце он покинул Север и выехал в Сибирь, а Миллер прибыл в Архангельск в начале января 1919 года.

Во время встречи с Миллером в Белграде Маслов предлагал объединить усилия РОВСа и «Крестьянской России», представляющей интересы крестьян-эмигрантов, ради совместной работы среди крестьян — основной части населения СССР. Маслов уверял в частности, что идет сильная волна эмигрантов-крестьян через Польшу. Но Миллер указывал, что он скептически отнесся к предложению Маслова и к «Крестьянской России», состоявшей из интеллигентов, эсеров и аналогичных элементов, и не верил, что эта организация будет встречена российскими крестьянами как родная. Генерал добавлял, что до зимы 1933/34 года сношений с «Крестьянской Россией» не было, но затем последовало новое предложение об объединении усилий, и к нему в Париж приезжал представитель этой организации. Но эти переговоры закончились безрезультатно.

В показаниях Миллера указывалось на информацию, полученную в 1930 году от начальника Дальневосточного отдела РОВСа Дитерихса, о большом повстанческом движении в Приморской области, Приамурском крае и Забайкалье, которое желательно было бы поддержать. В связи с этим состоялась встреча Миллера с представителем Совещания Послов в Париже М.Н. Гирсом. Но тот выразил сомнение в возможности серьезного успеха операции в такой удаленности от местных центров — Харбина и Шанхая. К тому же он высказал недоверие, существующее в европейской эмиграции к атаману Семёнову. Последующая переписка с Дитерихсом показала, вспоминал Миллер, что с осени 1930 года операции (т.е. действия восставших) замерли и возобновились весной 1931 года. Но выяснилось, что посылка из Европы оружия в Шанхай была совершенно невозможна по правилам, установленным в европейских портах, «а о покупке собственного парохода и не мечтали». Да и помощь весной 1931 года, добавлял он, была бы уже запоздалой, так как повстанческое движение, происходившее кое-где небольшими вспышками, было «вскоре погашено» {823} .

На заданный Миллеру уточняющий вопрос о повстанческом движении в СССР и именах лиц, которые «возбуждали его», тот отвечал, что никакой непосредственной связи с организацией повстанческих движений не имел и за 7,5 лет слышал только о двух крупных повстанческих движениях: в Восточной Сибири и в полосе, приграничной с Маньчжурией, в 1930 году и на Северном Кавказе в 1932 или 1933 году. Он указывал, что не знал местных деятелей восстания в Восточной Сибири, но полагал, что они были из местных или офицерами армии Колчака. Но они в большинстве, вероятно, не знали и генерала Дитерихса, добавлял Миллер. К тому же тот жил в Шанхае, за несколько тысяч километров от происходивших восстаний, и очевидно, сам не знал многих сведений и подробностей. Через 7 лет, указывал генерал, «я не могу вспомнить фамилий лиц, поименованных в донесении Дитерихса, тем более что с окончанием восстаний они потеряли всякий смысл».

Касаясь другого крупного восстания — на Северном Кавказе в 1932 или 1933 году, Миллер указывал, что оно «прошло совершенно мимо меня». Его картина стала известна в эмиграции и ему, в частности, из доклада В.М. Левитского постфактум из советских газет. «Никакой связи РОВС с этим восстанием не имел» {824} , — утверждал генерал.

Миллер показывал, что в 1930 или в 1931 году генерал Шкуро, потеряв место во Франции, решил переселиться в Югославию и перед отъездом побывал у генерала Улагая, хлопоча себе некоторые материальные средства. Но он не знает, были ли у них разговоры о Кавказе и возможности поднять восстание там. В итоге сам Шкуро переехал в Югославию, где составил артель и занялся дорожными работами.

Возможно, что в первое время, указывал Миллер, «ко мне обращались и другие лица с авантюрными предложениями, но никакой поддержки от меня не получали», и добавлял, что это очевидно были «мыльные пузыри». «Факты подтверждают мои показания, — указывал генерал, — так как, насколько мне известно, никаких повстанческих восстаний в Европейской России, т.е. в пределах досягаемости европейской эмиграции, кроме малых крестьянских бунтов, вызванных чисто местными причинами, и не было за последние 7,5 лет» {825} .

Председатель РОВСа отрицал свою деятельность по организации каких-либо восстаний в СССР и руководству ими, добавляя, что этим в свое время непосредственно руководил генерал Кутепов. «Моя деятельность сосредотачивалась вся на управлении РОВС-ом, т.е. всеми воинскими организациями, группами, разбросанными по разным странам и собранными в 13 отделов и подотделов, — указывал генерал. — Вся же секретная работа велась другими лицами и мне докладывались только результаты». «Лиц, посланных и перешедших советскую границу за эти 7,5 лет с моего ведома, всего 5 человек», — добавлял он. Касаясь их судьбы, Миллер отмечал, что один (имени которого не знает) погиб после прибытия в Москву, двое перешли границу и были вынуждены вернуться через 2–3 дня, а двое перешли границу в 1934–1935 годах и погибли чуть ли не сразу. «Я даже не представляю себе, о каких попытках поднять повстанческое движение стараниями РОВСа при таких условиях может идти речь» {826} , — резюмировал генерал.

Вместе с тем Миллер оговаривался, что, быть может, такие попытки делались другими организациями, упомянув в качестве примера Братство Русской Правды, которое печатало громкие материалы об этом. Подследственный добавлял, что, может быть, ему укажут, где и когда развивалось то или иное движение, в участии по созданию которого подозревают РОВС, чтобы он мог дать разъяснения.

В показаниях Миллера содержится упоминание о контактах с одной крупной организацией, которая имела свой центр в Румынии, и о совместных действиях через Румынию, закончившихся безрезультатно. Любопытно, что, со ссылкой на генералов Штейфона и Геруа, Миллером была названа крупная антисоветская организация, действовавшая в 1930 году на Юге России, о денежной поддержке которой тоже шел разговор в руководстве РОВСа, но в чем ей якобы было им отказано. Судя по всему, речь идет о легендированной чекистами «Северокавказской военной организации», о которой уже рассказывалось в этой книге. Председатель РОВСа заявлял, что не знает, существует ли эта организация, и в дальнейшем никогда о ней не слышал.