Ксения Колобова - Древний город Афины и его памятники

Состоятельные люди встречались чаще всего у рыбного ряда. В «Лягушках» Аристофан обвиняет поэта Еврипида за то, что он одел в рубище царей:

Морская рыба поступала на рынок уже уснувшей. Поэтому наблюдатели за рынком звонили в колокол при появлении нового рыботорговца, чтобы афиняне торопились покупать рыбу, пока она свежая. А рыбакам запрещалось законом поливать рыбу водой, чтобы они спешили ее скорее продать и не очень дорожились. Рыботорговцы же прибегали ко всевозможным уловкам, чтобы полить рыбу водой, обойдя закон, но это удавалось сравнительно редко.

Неподалеку от рыбного начинался мясной ряд, где, кроме говядины и свинины, продавалась и ослятина, преимущественно для городской бедноты. Здесь же продавалась и дичь — зайцы и кабаны, конечно, для богатых.

На птичьем базаре наиболее дорогие сорта птиц, уже ощипанных, продавались на выставленных глиняных дощечках; а дешевые, как, например, зяблики, стоили обол за семь штук, продетых на шнурок.

Существовал и овощной рынок, где ввиду дешевизны продавцы выкрикивали свой товар, привлекая покупателей и острым словцом и прославлением своих овощей. В комедиях женщины-торговки наделены злым языком и активной жестикуляцией. Не случайно поэтому Аристофан в насмешку над Еврипидом представил его мать торговкой пряными травами.

Во фруктовом ряду продавались знаменитые афинские фиги, свежие и сухие, оливки, разнообразные сорта орехов и привозимые из Мегар дорогие яблоки и гранаты.

Особое место занимали цветы и венки, сыры, мед, вина и масло.

На рынках же можно было купить древесный уголь и лекарства от всех болезней, чаще всего продававшиеся врачами-шарлатанами.

На агоре и вблизи нее в лавках и мастерских ремесленников можно- было купить готовую одежду, от дешевой эксомиды до пурпурных (259/260) гиматиев богачей, шкуры и выделанную кожу, обувь различного фасона, глиняные светильники и разнообразную посуду, бронзовые и железные изделия — бытовую утварь, сельскохозяйственные орудия, оружие и предметы украшения.

Продажа книг привлекала людей, интересующихся наукой и литературой. Здесь можно было посидеть и, даже не покупая, ознакомиться со всеми новинками. Там, согласно Платону, можно было купить книги Анаксагора за драхму.

Много народу собиралось на рынке рабов. Каждое новолуние отмечалось особенно большой ярмаркой рабов. Распространенным среди рабов было имя «Нумений» (новомесячный) по времени и месту его покупки. Рабов продавали работорговцы и государство. При конфискации имущества должников глашатаи на рынке объявляли о дне продажи, перечисляя домашнее имущество и рабов. Часто эта продажа приурочивалась к новому месяцу, к аукциону рабов; в эти дни было особенно много покупателей, так как можно было купить раба или рабыню дешевле, чем в обычные дни.

На агоре стоял беспрерывный шум, усиливаемый криками разносчиков и продавцов. Здесь собирались не только толпы афинян, но и покупатели, пришедшие из соседних с Аттикой городов и поселений, особенно в дни большого рынка. На отведенное им особое место приходили гетеры. К услугам покупателей стояли «бегуны», свободные бедняки, нанимавшиеся доставлять на дом закупленные товары. Здесь же сновали мелкие жулики и воры.

Но проходило время «наполненной агоры», покупатели расходились по домам или отдыхали в портиках, торговцы разбирали палатки, агора пустела. Лишь некоторые упорные торговцы оставались где-нибудь вблизи площади, рассчитывая на запоздавших покупателей. Когда спадала жара, люди вновь заполняли агору, но теперь уже для прогулок и встреч.

Афиняне больше времени проводили на агоре, чем дома, потому что агора была центром политической, деловой и торговой жизни Афинского государства, а также средоточием культов полисных богов.

Бассейны и колодцы обеспечивали посетителей питьевой водой, а платаны, насаженные Кимоном, давали тень для прогулок в аллеях; один платан был знаменит тем, что гинекономы вывешивали на нем выбеленные дощечки с объявлениями о наказаниях женщин, нарушивших правила приличного поведения. У белого тополя собирались откупщики налогов — архоны, на «черном тополе» сикофанты вывешивали свои таблички с обвинениями в государственном преступлении или измене кого-нибудь из граждан. По-видимому, эти тополя и платан не были окружены другими деревьями или кустарниками; отчетливо выделяясь, они были приметны издали при приближении к агоре. Группы деревьев, или, как их называли греки, «сады», были насажены только (260/261) в районе алтаря Сострадания и позже на Рыночном холме у храма Гефеста. [73]

Прогулки в тени аллей, споры и речи мудрецов в портиках, возможность быть в курсе всех политических и бытовых новостей, выслушивая ораторов агоры, — все это привлекало сюда народ.

Теофраст выводит в «Характерах» одного из таких площадных ораторов: «Он мастак то привлекаться к суду, то заводить тяжбу, то клятвенно отпираться, то являться, имея ящичек с доказательствами за пазухой и пачки документов в руках; он же не побрезгует ни маклерствовать, ни верховодить рыночными перекупщиками, и тотчас же даст им деньги в рост, и взыскивает процент за драхму в полтора обода в день, и обходит харчевни и рыбные лавки, лавки с соленой рыбой, и проценты с барыша складывает за щеку. И он же может считаться среди тех, кто собирает вокруг себя толпу и зазывает, выкрикивая ругательства громким и надтреснутым голосом и переговариваясь между собой; и посреди его речи одни продвигаются поближе, другие же отходят прочь прежде, чем выслушают его, и одним он говорит начало, другим вывод, третьим же часть дела; нигде при других обстоятельствах он не дает так видеть своего сумасбродства, как при больших скоплениях народа.

Тяжелы люди, имеющие легко развязываемый на брань язык и кричащие громким голосом, так, что им вторят агора и мастерские» (Теофраст, Характеры, VI).

Пользуясь стечением народа, на агоре постоянно выступали, собирая добровольные даяния, фокусники, укротители зверей, гимнасты, акробаты, отличавшиеся своими шутками мимические актеры; здесь же показывались различные диковинки, привлекавшие внимание любопытных ко всему новому афинян. В антологии Стобея рассказывается, что некий астролог показывал на агоре доску с изображением звезд, утверждая, что именно таковы блуждающие звезды. Кто-то из услышавших это возразил ему: «Не лги, друг. Ибо „блуждающие” совсем не таковы, а вот они», — и он показал ему на сидевших здесь афинян (Стобей, Флорилегиум, 80, 6).