Алексей Васильев - От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке

В конце 1985 года Москва поставила Сирии новые военные катера, в начале 1986-го — несколько сот новых танков Т-80, а затем, в конце года, — ракеты СС-23 с дальностью действия более 500 км, которые могли создать серьезную угрозу для главных израильских аэродромов {292} 292 См.: Golan G. The Soviet Union and National Liberation Movements in the Third World, Unwin and Human. L., 1988. С. 278. . Можно, впрочем, предположить, что эти поставки были запланированы заранее и вовсе не были немедленным следствием визита Асада.

Когда сирийский президент вновь приехал в Москву в апреле 1987 года, опытное и неплохо ориентирующееся в обстановке сирийское руководство скоро поняло, что Советский Союз меняется, как меняется и его политика. Прежнюю роль защитника сирийских интересов Советский Союз играть не собирался. Начиналась адаптация сирийского руководства к новым международным реалиям, медленный разворот к США, вообще к Западу, ставший более заметным во время кризиса в Персидском заливе.

В мае 1988 года вице-президент Сирии Хаддам посетил Москву. И несмотря на коммюнике, в котором говорилось о «доверии между руководством двух стран» {293} 293 Правда. 22.05.1988. , чувствовались разногласия как по поводу сирийской политики в Ливане, так и относительно старых требований Дамаска о «стратегическом паритете» с Израилем.

По западным данным, поставки советских вооружений в Сирию постепенно уменьшались. Самолеты МиГ-29 сначала были поставлены в Индию и Ирак и лишь в августе 1987 года — в Сирию {294} 294 См.: Golan G. The Soviet Union and National Liberation Movements. С. 279. . Видимо, разногласия не были урегулированы и во время визита министра обороны СССР Язова в Дамаск в марте 1988 года. Сирия, регулярно выплачивая экономические долги, задерживала выплату военных {295} 295 Ibid. .

Советская позиция по поводу ливанского кризиса оставалась при Горбачеве такой же, как и раньше. Советская пресса продолжала поддерживать левые силы в Ливане. Советский Союз не одобрял политики насилия групп, которых поддерживали сирийцы, и не был сторонником полной сирийской гегемонии в Ливане. В Москве были озабочены возможностью сирийско-израильского столкновения в Ливане, но обе стороны выработали здесь свои правила игры и вели себя достаточно сдержанно по отношению друг к другу.

Дипломат. Пока Асад стоит у власти, мне кажется, изменения будут спускаться на тормозах. Каких-то форм нервической реакции типа садатовской со стороны Сирии по отношению к Москве не будет. Мы интересовали сирийцев как источник вооружений — это было главным. В политическом плане они использовали наше влияние для того, чтобы себя изображать на Ближнем Востоке в виде фигуры номер один. Мы не были с Сирией союзниками в подлинном смысле, мы были партнерами в конкретной политической игре. Сейчас меняются и игра, и ее правила, и участники. Драматизма нет. Все-таки экономические связи с Западом у сирийцев преобладали. Наша торговля с Сирией — меньше двух процентов их валового оборота — мизер. Когда раньше речь шла о военном сотрудничестве с Насером, и Садатом, и Асадом, мы всегда находились под прессом их непомерных требований. И каждый раз уступали немножко. Мы считали, что тем самым мы двигаем наши отношения вперед. А у них вот эта наша политика, когда они вынуждены выдавливать из нас что-то по частям, вызывала раздражение, которое накапливалось и отравляло атмосферу в личных отношениях. Правильнее было бы честно открывать карты перед нашими партнерами и говорить им о том, какая у нас стратегия в области военных поставок. Сейчас мы это начали делать. Но раньше мы сами, наверное, не знали, какая у нас стратегия.

Автор. А сейчас мы знаем? Как бы вы ее сформулировали?

Дипломат. Мы уже начинаем все откровеннее говорить о том, что такое «оборонная достаточность». Достаточность для нас и достаточность для них. Это лучше, чем каждый раз отрывать от себя куски под их нажимом.

Автор. Отплатят ли США за жест Асада в период кувейтского кризиса?

Дипломат. Жест в сторону американцев символизировал то, что Сирия принимает новую схему международной игры. Сирийцам, конечно, было трудно, когда в 1987–1988 годах они начали переосмысливать свою международную политику. Здесь проявилась мудрость Асада как политика. Осторожность, взвешенность его действий.

Автор. Вы его считаете сильным политиком?

Дипломат. Бесспорно. Он сильный тактик и может просчитывать свои шаги вперед. У него хороший политический нюх.

Автор. Сирия платит экономические долги?

Дипломат. Экономические — да, как и Египет. Частично — нефтью, частично — товарами ширпотреба.

Автор. А военная задолженность?

Дипломат. У нее крупная военная задолженность, но у нас никто толком не знает, сколько сирийцы нам должны. Но кое-что платят.

Конечно, для новой советской внешней политики режим Каддафи в Ливии представлял опасность не только регионального масштаба. Насеризм, «антиимпериализм», решительный антиамериканизм Каддафи импонировали советскому руководству в период глобальной конфронтации с США. Отдельные его шаги иногда наносили ущерб и тогдашним интересам СССР, но больший — США. От экстремистских позиций Каддафи, например по ближневосточному урегулированию, можно было отмахиваться — в конце концов, не Ливия определяла ход и исход арабо-израильского конфликта. Продажа Ливии оружия в огромных количествах существенно пополняла советскую казну. Лица, связанные с советско-ливийскими отношениями, называли цифру 14–16 млрд долларов валютой или нефтью, полученных СССР за годы сотрудничества с Ливией. Лишь незначительная часть этой суммы оплачивала невоенные поставки.

Но, вступая на путь поиска согласия с США в надежде превратиться из его противника в партнера, СССР просто не нуждался в антиамериканизме Ливии. Мало того, резко негативная реакция на действия Каддафи со стороны и американской администрации, и американского общественного мнения ставила бы в неудобное положение руководство СССР, если бы оно шло на какое-либо «братание» с ливийским лидером. Поставки оружия, которое Каддафи мог применить только против своих соседей, где были, как правило, дружественные США режимы, или против самих США, также становились опасной политической игрой. Поэтому если предоставление Сирии комплексов ракет ПВО «земля — воздух» САМ-5 было воспринято как продолжение бесконечного повышения уровня ставок в военном противостоянии Сирии и Израиля, то появление таких же комплексов в Ливии означало, что это — антиамериканская акция, направленная против гипотетических действий американской авиации.

В апреле 1986 года напряженность достигла такой точки, что самолеты США бомбили военные установки и резиденцию Каддафи в Триполи и объекты в Бенгази в качестве «наказания» за то, что Каддафи якобы дал зеленый свет террористическому акту против американских военнослужащих в западноберлинском ночном клубе, и за то, что ливийцы стреляли по американским самолетам в заливе Сидра. Каддафи объявил его территориальными водами Ливии, что США не признали, демонстративно продолжая использовать его воды и воздушное пространство над ними как международные. Советский Союз делал все, чтобы не оказаться замешанным в инциденте. Советская Средиземноморская эскадра накануне налета «потеряла» 6-й американский флот, а система спутникового наблюдения «не обнаружила» пролет группы американских самолетов из Англии для ударов по Ливии. Но на бомбежки суверенного дружественного государства советское руководство, естественно, ответило протестами, а советская пресса — соответствующим пропагандистским залпом против рецидива «неоглобализма».