Алексей Васильев - От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке

Автор. Кто конкретно?

А.Е. Бовин. Я не знаю. Когда меня назначили послом в Израиль, я первым делом поехал к Шеварднадзе и спросил у него. Он мне рассказывал, не называя лиц, что всегда наталкивался на сопротивление. Горбачев говорил ему: «Не торопись, потому что другие будут против».

Автор. Но в этом должна быть какая-то логика.

А.Е. Бовин. Есть две причины. Антисемитизм, который я не исключаю в руководстве, отражение антисемитизма в государственной политике. Я знаю, как некоторые члены политбюро относились к конкретным лицам, которых подозревали в том, что у них папа или мама — евреи. Конкретные фамилии не буду называть, это — живущие ныне люди. Вторая причина: братья-арабы. Вот наши союзники, вот наши друзья, зачем мы будем их раздражать?

Автор. Может быть, третья причина — давление военных и экономических кругов, которые процветали на сотрудничестве с арабами?

А.Е. Бовин. Я думаю, что дипотношения с Израилем вовсе не исключали сохранение наших позиций в арабских странах, продолжение торгового обмена, даже продажу оружия.

С началом перестройки в советской печати все чаще стали появляться положительные высказывания в адрес Израиля, хотя это отражало отнюдь не линию советского руководства, а просто большую раскованность средств массовой информации. Отдельные органы печати или журналисты могли высказывать симпатии к Израилю и отношение к арабо-израильскому конфликту, отличное от официального. К началу 90-х годов тон большинства органов массовой информации по отношению к Израилю стал, пожалуй, дружественным, а по отношению к палестинцам и вообще к арабам прежняя официальная теплота в большинстве случаев исчезла. Но русская националистическая печать усилила критику сионизма и Израиля.

В июле 1985 года между советским и израильским послами во Франции состоялась встреча, породившая слухи о возможном восстановлении дипломатических отношений. В Иерусалиме тогдашний премьер-министр Шимон Перес обусловил участие СССР в ближневосточном урегулировании восстановлением дипломатических отношений с Израилем {303} 303 См.: Golan G. Soviet Policies in the Middle East. Cambridge, New York, 1990. . С тех пор еще шесть лет продолжалось фехтование между израильским и советским правительствами по поводу того, что должно быть раньше: восстановление дипломатических отношений и затем мирный процесс или сначала участие Израиля в мирном процессе (в международной конференции), а потом восстановление отношений. Для тех исследователей ближневосточной политики, которые придают большое значение самому факту наличия или отсутствия посольств в столицах друг друга, это был важный спор, для автора этих строк — второстепенный. Важнее — реальное содержание диалога, и еще важнее — политические действия.

Сам диалог продолжался. Премьер-министр Перес беседовал с советским министром иностранных дел Шеварднадзе в ООН в Нью-Йорке 26 октября 1985 года. 18 августа 1986 года советские и израильские дипломаты встретились в Хельсинки. Но оказалось, что представители двух стран пока говорят на разных языках: израильтяне подняли вопрос об эмиграции советских евреев, а советские представители хотели обсуждать «консульские вопросы».

В апреле 1987 года министр иностранных дел Шимон Перес встретился в Риме с заместителем заведующего международным отделом ЦК К. Брутенцом и консультантом того же отдела, специалистом по Ближнему Востоку А. Зотовым, будущим послом в Сирии. Э. Шеварднадзе встретился с новым министром иностранных дел Израиля Моше Аренсом во Франции в январе 1989 года и через месяц — в Каире, во время своей поездки по Ближнему Востоку. Стороны как будто бы шли навстречу друг другу. Но израильская печать, толкуя выступление Шеварднадзе в Каире, расценила его слова о необходимости диалога между Израилем и ООП как «условие» для возобновления дипломатических отношений между СССР и Израилем.

Советская консульская миссия прибыла в Израиль в июле 1987 года, чтобы заниматься делами советских граждан и советской собственностью — землей и зданиями — в Израиле. Однако миссия оставалась там практически постоянно, включив в себя политического представителя МИДа, а не только консула. В 1988 году в Москву прибыла израильская консульская группа. В конце 1988 года СССР и Израиль пошли на беспрецедентное сотрудничество в вопросе о выдаче бандитов, угнавших советский самолет в Израиль. Израильтяне оказали помощь жертвам землетрясения в Армении. Начали восстанавливаться культурные связи.

Но на повестке дня стоял вопрос гораздо более важный, чем восстановление дипломатических отношений, а именно эмиграция советских евреев в Израиль. Пожалуй, он перевешивал по своему значению все другое.

Общее развитие демократического процесса в Советском Союзе снимало ограничения и на эмиграцию из страны. Разрешение на выезд получили 10–12 тыс. «отказников». В 1987 году было позволено примерно 8 тыс. человек эмигрировать в Израиль. Это число почти удвоилось в 1988 году, а затем резко увеличилось до уровня почти 10 тыс. человек в месяц. Пик был достигнут в декабре 1990 года — 35 тыс. человек, чтобы в феврале 1991 года упасть до 4 тыс. Всего с 1990 года до весны 1992 года в Израиль выехало около 400 тыс. человек {304} 304 См.: Правда. 14.03.1992; Известия. 06.11.1989, 27.01.1991 и 20.01.1992. .

Две тесно связанные проблемы угрожали безопасности и будущему Израиля изнутри. Одна — палестинская интифада, вторая — демографическая ситуация. Соотношение рождений и смертей евреев и арабов было таково, что в первом десятилетии XXI века численность и тех и других на территориях к западу от реки Иордан должна была сравняться. Волна советских евреев-иммигрантов существенно меняла демографическую ситуацию. Был бы выбор — возможно, 80–90 % советских эмигрантов-евреев предпочли бы уехать в США. Но усилиями США и Израиля этот поток был направлен в Израиль.

Советский Союз действительно не жалел усилий для того, чтобы добиться обязательства Израиля не расселять советских евреев на оккупированных территориях. В этом же направлении действовала на словах и, может быть, частично и на деле американская администрация. Однако реальных рычагов давления на израильское правительство у СССР не было.

Для СССР отношения с Израилем, позиция в ближневосточном конфликте стали щепетильным и важным делом и во внутренней, и во внешней политике. Чтобы представить себе его подлинный вес, придется обратиться к истории.

В начале ХХ века в царской России, включая Польшу, проживала самая многочисленная еврейская община на земном шаре — более пяти миллионов человек, или более двух третей всех евреев мира. К 90-м годам эта группа оставалась третьей в мире по численности после США и самого Израиля. По официальным данным, в СССР было около 2,2 млн евреев {305} 305 См.: Большая Советская Энциклопедия. Т. 9. М., 1972. С. 16. . Но можно предполагать, что в это число входили только те, кто был записан в паспорте как «еврей», а не ассимилянты, которые уже считали себя русскими, украинцами, белорусами и у которых в графе «национальность» слово «еврей» отсутствовало.