Валерий Сойфер - Сталин и мошенники в науке

Когда в ноябре 1927 года Сталин обнародовал план индустриализации промышленности и тотальной коллективизации сельского хозяйства, он заявил о необходимости срочно ускорить процесс формирования армии "красных специалистов":

"Отныне производственно-техническая интеллигенция будет формироваться не только из людей, прошедших высшую школу, — она будет рекрутироваться также из практических работников наших предприятий, из квалифицированных рабочих, из рабочего класса на заводе, на фабрике, в шахте. Инициаторы соревнования, вожаки ударных бригад, практические вдохновители трудового подъема, организаторы работ на тех или иных участках строительства — вот новая прослойка рабочего класса, которая и должна составить вместе с прошедшими школу товарищами ядро командного состава нашей промышленности. Задача состоит в том, чтобы не оттирать этих инициативных товарищей из "низов", смелее выдвигать их на командные должности." (35).

Не следует удивляться его решению уравнять в правах тех, кто потратил годы и годы на учебу в школах и институтах, с полу-грамотными "инициативными товарищами" из "низов", с "вдохновителями трудового подъема". Подобно всему, под чем стояла подпись Сталина, этот упор "на вожаков ударных бригад" нес иной, скрытый подтекст, отлично понимаемый в СССР как самими "вожаками", так и всеми вокруг. То, что в речах Сталина называлось просьбой "не оттирать" от начальственных кресел "инициативных товарищей", означало открыть им широкую дорогу к захвату упомянутых кресел везде, где возможно. Он подстегивал всех как можно активнее устранять образованных специалистов, замеченных в нелояльности к большевистскому режиму, от руководства предприятиями, институтами, кафедрами и лабораториями, замещая их теми, кто был готов беспрекословно принимать к исполнению "линию партии". С апреля 1928 до лета 1931 года кампания по борьбе с "буржуазными специалистами" и "замаскировавшимися вредителями" была расширена. Председатель Совнаркома Молотов открыто связал фальсифицированные чекистами по приказу Сталина процессы над "вредителями" (такие как "Шахтинское дело") с развертыванием срочной программы по обеспечению страны новыми кадрами:

"В 1928 году вопрос о высшей школе встал перед нами как одна из крупнейших политических задач. Это стало ясно после разоблачения шахтинских вредителей из лагеря буржуазных спецов… Тогда… состав учащихся в вузах значительно обновился, в первую очередь, за счет детей рабочего класса" (36).

ГПУ вело постоянный контроль за полутора миллионами руководителей и специалистов государственных учреждений. Почти 138 тысяч из них были уволены и 23 тысячи арестованы и обвинены в преступлениях как "враги народа" (37). Освободившиеся должности тут же замещали выдвиженцы. Прием на рабфаки подскочил в несколько раз. В 1928–1932 годах более 140 тысяч выдвиженцев срочно получили дипломы об окончании краткосрочных рабфаков и были назначены на командные должности. Сталинское выражение, что "незаменимых нет", приобрело силу закона. В целом за годы первого пятилетнего плана более 1 млн. выходцев из "пролетарских классов" составили костяк "красной интеллигенции". Для них трудности, очевидные образованным и знающим специалистам, часто просто не существовали. На одном "революционном дыхании" они были готовы рапортовать "дорогому товарищу Сталину и родной большевистской партии" о готовности взять штурмом небывало высокие преграды (реальную высоту которых они нередко не могли даже себе представить) и опрокинуть заслоны, кажущиеся непреодолимыми заскорузлым "буржуазным специалистам". В массе "красные спецы" не стали грамотными руководителями. Ведь им надо было для этого расширять кругозор, "вгрызаться" в знания, учить языки, обогащать свой интеллектуальный багаж. К сожалению, это удалось сделать лишь крайне небольшому числу "красных" спецов.

Именно в эти годы нувориши в среде начальников выработали особый язык оскорблений и запугивания "бывших". Они глумились над теми, кто призывал трезво взвешивать все доступные возможности и оценивать будущие просчеты. Обзывая оппонентов "вредителями", "агентами мировой буржуазии", "красные спецы" наращивали политический капитал в глазах партийного начальства и поднимались по административной лестнице. Сталину импонировал такой подход, он даже вывел особый закон "усиления классовой борьбы по мере продвижения вперед к строительству социализма" (38). Этим он подстегивал рост истерии в обществе, и она не стихала с годами.

В годы, когда Л. Д. Троцкий и другие руководители партии большевиков относились к Сталину с нескрываемым превосходством, он, возможно, даже специально сохранял видимость человека, погруженого в узко очерченные рамки бюрократической работы в аппарате Ленина и не демонстрировал никаких позывов к интеллектуальным занятиям, чтобы не попадать под огонь критики более интеллектуально развитых большевистских лидеров. Никому не могло прийти в голову, что он может, например, проявлять интерес к философии, что вскоре он обнародует претензии на лидерство в понимании проблем одного из наиболее сложных разделов философии — диалектического материализма и потребует, чтобы его рассматривали глубоким самобытным мыслителем. Однако в разгар борьбы сначала с троцкистами, а затем с бухаринцами Сталин решил в 1929 году выступить с докладом перед аграрниками-марксистами, в котором заявил, что в философии существуют шесть главных течений и что советские философы плетутся в хвосте новаций в обществе, позади практиков, и не соответствуют темпу прогресса страны.

Нельзя исключить того, что его решимость заявить о себе как о знатоке философии, укрепилась после знакомства с "Диалектикой природы" Энгельса, опубликованной в 1925 году в СССР (2). Появление на свет этой работы стало возможным благодаря уникальным усилиям Давида Борисовича Рязанова (Гольденбаха) (1870–1938). Он был одним из наиболее образованных в мире историков коммунистического движения. В течение многих лет жизни в Европе он пользовался высоким авторитетом среди западных интеллектуалов. В 1915 году в соответствии с решением Германской социал-демократической партии он предпринял поиск рукописей и писем Маркса и Энгельса в Европе и США и обнаружил сотни из них в частных архивах в разных странах. В 1916 году он подготовил к изданию на немецком языке первое собрание работ Маркса и Энгельса, вышедшее в Германии в двух томах. После 1917 года он вернулся в Россию, где организовал в 1921 году научно-исследовательский институт Карла Маркса и Фридриха Энгельса, в котором собрал огромное количество фотокопий и оригиналов документов по истории марксисткого движения в мире. В 1924 году Рязанов приготовил к публикации на русском и одновременно немецком языках рукопись Энгельса, никогда не печатавшуюся при жизни автора, в которой была сделана попытка интерпретировать основные закономерности естествознания. В 1925 году книга была издана в виде второго тома "Архива К. Маркса и Ф. Энгельса" (позднее она была названа "Диалектика природы"). Вместе с тем, ничего сверхординарного в книге не было, и Сталин мог увидеть в ней довольно примитивные рассуждения любителя-философа и решить, что он не ниже по своим возможностям. Так можно думать, зная, что, хотя советская пропагандистская машина подняла назойливую кампанию о глубочайшей важности мыслей Энгельса, Сталин в этой шумихе активного участия не принял.