Владимир Тихонов - История Кореи. Том 1. С древнейших времен до 1904 г.

Не вызывала особенного оптимизма и внутренняя ситуация. Шесть десятилетий бесконтрольной монополизации власти двумя кланами из «партии стариков» (Андонские Кимы и Пхунъянские Чо) привели административную систему к высшей точке хаоса. Никакие правительственные запрещения — указ против взяточничества на экзаменах, запрет на необоснованное раздувание налоговых сумм местными чиновниками, запрет на вымогательства — не помогали: вернуть дисциплину в бюрократический аппарат могли только жесткие чрезвычайные меры. В дополнение к административному хаосу, страну на рубеже 1850-1860-х гг. вновь постигли природные бедствия: наводнения (1857 г.) и эпидемии (1859–1860 гг.). В результате разлада хозяйства толпы деклассированного люда, промышлявшие бродяжничеством, воровством и разбоем, фактически парализовывали нормальное управление во многих районах. Пиком кризиса стала прокатившаяся по всей стране волна народных возмущений 1862–1863 гг., в которых участвовали десятки, если не сотни тысяч человек. Особенно сильными были бунты в плодородных южных провинциях, где чиновные грабежи и вымогательства приносили крестьянству наибольший ущерб. Отчаявшись добиться правосудия нормальным путем, толпы недовольных — во главе которых часто оказывались обедневшие местные янбаны — нападали на правительственные учреждения, избивая, изгоняя, а часто и убивая наиболее ненавистных коррумпированных бюрократов. Часто нападениям подвергались и усадьбы близких местному чиновничеству крестьян-богатеев, что хорошо говорит о степени внутреннего расслоения в собственно крестьянской среде. Напуганное беспрецедентным общенациональным размахом крестьянского протеста, правительство, наряду с репрессиями по отношению к лидерам восставших, пошло и на существенные уступки. Был расследован и наказан ряд вызывавших особое возмущение случаев коррупции, и даже создано особое Ведомство по Упорядочению Администрации ( Иджончхон ), призванное искоренить злоупотребления в корне. Особенных результатов, однако, его работа не принесла, и вскоре оно было закрыто. Серьезная борьба с коррупцией, требовавшая привлечения к ответственности торговавших чиновными местами лидеров двух монополизировавших власть кланов, была практически невозможна без смены политического режима.

Такая смена власти произошла в 1863 г., когда, после смерти не оставившего потомства государя Чхольчона (1849–1863), на престол был возведен малолетний государь Коджон (1863–1907) из боковой ветви царствующей фамилии — практически последний правитель независимой Кореи. До совершеннолетия государя, с согласия доминировавших при дворе кланов Андонских Кимов и Пхунъянских Чо, к управлению страной был допущен Ли Хаын — отец малолетнего государя, имевший титул Тэвонгун (примерно соответствует русскому «великий князь»; 1820–1898). Обладая сильным характером и немалыми способностями, Тэвонгун, действуя от имени своего царственного отпрыска, сумел сосредоточить в своих руках практически диктаторскую власть на целое десятилетие (1863–1873 гг.). Десятилетие правления Тэвонгуна запомнилось современникам как время реформ, характер которых был связан как с объективными требованиями эпохи, так и с некоторыми особенностями личности реформатора. Представитель боковой ветви государева дома, выходец из относительно бедной семьи, Ли Хаын провел детство и юность в общении с сеульскими низами и пользовался большой популярностью среди рыночных «удальцов» (группы, вымогавшие деньги у торговцев за «защиту») за силу и отвагу. Жизнь среди низов дала ему четкое представление о реальном положении масс и их нуждах, совершенно отсутствовавшее у абсолютного большинства влиятельных бюрократов того времени, полностью оторванных от народного быта. В то же время, как член янбанского сословия, Тэвонгун получил ортодоксальное конфуцианское образование, прекрасно рисовал и сочинял стихи на классическом китайском языке. Наставником его в каллиграфии и живописи был известнейший ученый и каллиграф эпохи, Ким Джонхи (1786–1856) — поздний представитель сирхакистских тенденций, хорошо знакомый с положением дел в Китае и выступавший за более широкие контакты с Цинской империей. Реформаторская программа умеренных сирхакистов оказала значительное влияние на политику Тэвонгуна. Среди членов семьи Тэвонгуна и приближенных фактического правителя страны было немало католиков (включая любимую няню Коджона), и Тэвонгун, соприкасаясь с католическими кругами, имел достаточно полную информацию о масштабах европейского проникновения в Дальневосточный регион и серьезности их вызова конфуцианским традициям. Сам Тэвонгун, однако, к католицизму относился резко отрицательно, видя в призывах к «равенству всех перед Богом» идеологию антиправительственного сопротивления и считая дальневосточных христиан — как китайских, так и корейских — потенциальной «пятой колонной» европейских агрессоров. Последнее подозрение было небезосновательно — глубокий протест против сословной государственности, лежавший в основе восприятия католицизма в Корее, действительно часто выражался в содействии направленным против корейских властей акциям европейских держав.

С приходом в 1863 г. к власти, Тэвонгун начал реформы с серьезных перемен в кадровой политике, продолжавших линию Ёнджо и Чонджо на «равноудаленность» от партийных распрей. Некоторые члены кланов Андонских Кимов и Пхунъянских Чо — соглашение с которыми и дало Тэвонгуну в руки бразды правления — были оставлены у власти, однако в целом монополии этой группы на высшие посты был положен конец. К службе на ключевых должностях стали привлекаться способные и хорошо зарекомендовавшие себя люди, вне зависимости от «партийной» принадлежности, связей и даже экзаменационных успехов. На ответственных постах оказалось и несколько поздних сирхакистов — так, ученый Пак Юосу (1806–1876), внук великого сирхакиста Пак Чивона, унаследовавший традиции «северной школы», получил должность губернатора провинции Пхёнан. В определенных пределах, перестало играть роль и «благородное» происхождение — высшие гражданские должности остались, конечно, за янбанами , но на младших и средних постах появилось много выходцев из «средних» сословий, а среди близких к Тэвонгуну военных чиновников были даже бывшие бандиты и освободившиеся рабы. Меньше стала ощущаться и региональная дискриминация — выходцев из северных провинций можно было теперь найти даже на довольно ответственных постах. Меритократическая, рациональная кадровая политика была одним из элементов реформ Тэвонгуна, соответствовавшим требованиям новой эпохи. Большую популярность сразу же получили в народе и жесткие мероприятия новой власти, направленные на пресечение коррупции и злоупотреблений. Не ограничиваясь выявлением и жестоким наказанием коррумпированных чиновников, Тэвонгун попытался разрешить проблему в корне, передав систему «возвратных ссуд» в ведение крестьянских общин и тем лишив чиновников всякой возможности взимать неправомерные проценты за зерновые ссуды. Кроме того, «военное полотно» стало взиматься и с янбанских фамилий — тем самым исчез один из многочисленных стимулов к незаконной купле-продаже янбанского статуса, не защищавшего более от подушного налогообложения. Практика внесения в военные списки младенцев и покойников, с последующим взиманием «военного полотна» с их родственников, начала, наконец, серьезно преследоваться. Для усиления борьбы с коррупцией систематизировано было законодательство — все указы, выпущенные в течение несколько десятилетий, были объединены в новый, дополнительный кодекс «Тэджон Хветхон» (1866 г.). Эти реформы Тэвонгуна, нормализовавшие в какой-то степени работу администрации и способствовавшие дальнейшему расшатыванию сословных перегородок, удовлетворили насущные нужды широких слоев населения и принесли немалую популярность новому режиму.