Владимир Тихонов - История Кореи. Том 1. С древнейших времен до 1904 г.

Своевременное вмешательство Китая предупредило возможную японскую агрессию на полуострове, противостоять которой у Тэвонгуна все равно не хватило бы сил. Оно же, однако, закрепило и полуколониальное, по сути, положение Кореи по отношению к Китаю, сделало возможным беспрепятственную эксплуатацию корейского рынка китайским торговым капиталом. Правительству Коджона предстояло теперь проводить реформаторскую политику под китайским контролем и при опоре на китайские штыки, что делало умеренную модернизацию «сверху» еще менее популярной в стране, да и ограничивало масштаб самих реформ. В политике, способной сделать Корею сильным и независимым государством с боеспособной современной армией, Китай заинтересован не был. В целом, полуколониальный статус страны по отношению к консервативной Цинской империи делал серьезные радикальные реформы практически неосуществимыми. Кроме того, с одновременным размещением в столице китайских и японских войск Корея превратилась в арену потенциального военного противостояния двух сильных соседей. Будущее страны было поставлено под угрозу.

Восстановив путем силового вмешательства власть Коджона и встав на пути японской экспансии в Корею, Китай взял курс на укрепление своих позиций в стране, превращение традиционного формального вассалитета в реальный. Верховный контроль над корейской армией попал в руки китайского полководца У Чанцзина (1833–1884), командующего расквартированными в Сеуле китайскими силами. Один из его подчиненных, молодой офицер Юань Шикай (1860–1916), позже сделавший на родине головокружительную карьеру и сыгравший значительную роль в судьбах Китая в начале XX в., принял ответственность за формирование вооруженных сил «нового образца», взамен распущенного «Подразделения Особых Умений».

Рис. 11. Юань Шикай — после возвращения из Кореи стал одной из опор режима вдовствующей императрицы Цы Си. с 1901 г. был губернатором центральной провинции Чжили и отвечал за реорганизацию армии. С 1907 г. министр иностранных дел Китая. После Синьхайской революции 1911–1912 гг. сумел сосредоточить всю власть в своих руках, до самой смерти являясь фактическим военным диктатором (формально — президентом Китая). Пытался, хотя и неудачно, также провозгласить себя «императором».

Рис. 12. Ли Хунчжан — начал свою карьеру участием в подавлении крестьянского восстания тайпинов в конце 1810- начале 1860-х годов, а с 1870-х годов практически возглавил дипломатические отношения Китая с европейскими державами и Японией. Покровительствуя первым китайским капиталиста современного типа (и имея свою долю во многих индустриальных и торговых предприятиях позднео Цинского Китая) и активно привлекая европейские технологии и совстников, Ли Хунчжан стремился использовать противоречия между европейскими державами для сохранения целостности Цинской империи и остатков ее влияния в регионе. (рисунок из Illustrated London News, 1884).

Навербованная Юань Шикаем новая дворцовая гвардия ( чхингун ), численностью в две тысячи бойцов, была вооружена китайским оружием и обучалась цинскими офицерами. По сути, она должна была служить укреплению господствующих позиций Китая в Корее и предназначалась, прежде всего, для подавления антикитайских выступлений. В административной области, Общее Управление Государственными Делами было, по китайскому образцу, поделено на Внешнее и Внутреннее Управления ( Веамун и Нэамун соответственно). Если первое отвечало за дипломатию и внешние сношения, то второе — за чеканку монеты, развитие торговли и производства, морскую таможню, и т. д. Во главе обоих ключевых учреждений встали или консервативные политики из группировки Минов, или близкие к ним умеренные реформаторы из других кланов, выступавшие за постепенные преобразования по китайскому образцу, с сохранением абсолютизма и сословных привилегий. Их деятельность «направляли» цинские советники, практически захватившие ключевые административные области в свои руки. Из группы назначенных по китайской «рекомендации» советников выделялся немецкий востоковед Пауль Георг фон Мёллендорф (1848–1901) — первый европеец, принятый в Корее на государственную службу с XVII века. Мёллендорф, с его знанием мировой ситуации, а также китайского и европейских языков, должен был возглавить рождавшуюся в начале 1880-х годов «новую» дипломатию, а также основать в Корее портовую таможню по образцу китайской. Протеже фактического правителя северного Китая Ли Хунчжана (1823–1901), служивший до приезда в Корею на китайской таможне, Мёллендорф занял, однако, достаточно независимую позицию, защищая прежде всего интересы Коджона. Консервативное руководство Внешнего и Внутреннего Управлений было согласно проводить реформы лишь постольку, поскольку они не угрожали «стабильности» режима и китайским интересам на полуострове. Практически все осуществленные прокитайскими бюрократами мероприятия были, так или иначе, связаны с китайскими интересами: первые корейские торговые пароходы приобретались в Шанхае, преподавать английский язык молодым корейским дипломатам приглашались китайские переводчики, и т. д. Однако ряд молодых сотрудников Внешнего Управления, ориентировавшихся на Японию и бравших радикальную модернизацию восточного соседа режимом Мэйдзи за образец, решительно выступали против закрепления полуколониального статуса страны. В конце концов, их конфликт с консервативным прокитайским большинством вылился в 1884 г. в попытку государственного переворота.

Рис. 13. Пауль Георг фон Мёллендорф, снимок сделан после возвращения из Кореи в 1885 г. Поступив на корейскую службу по рекомендации Ли Хунчжана, Мёллендорф старался, тем не менее, защищать интересы корейского двора — так как он их понимал. — и своих политических союзников из клана Минов. В 1884 — 85 гг., вопреки воле Китая, активно содействовал Коджону в налаживании и укреплении дипломатических связей с Россией. В записке, переданной в марте 1885 г. российскому посланнику в Токио Давыдову, он писал, что корейское государство «может нормально развиваться лишь в том случае, если третья держава, более сильная, чем Япония и Китай, возьмет ее под свою защиту. Этой державой может быть только Россия (…) Русскому правительству должно быть предоставлено определить отношения Кореи с Россией и высказаться за соглашение и гарантии нейтралитета и целостности Кореи (…) В любом случае было бы полезно поднять русское влияние в Корее». Идеи о придании Корее нейтрального статуса под гарантиями держав, в том числе России, были популярны уже с середины 1880-х годов среди немецких дипломатов на Дальнем Востоке, но вряд ли реализуемы в условиях империалистического соперничества в регионе.