Коллектив авторов - История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I. [Без иллюстраций]

Нетрудно понять, что в таком географическом распределении борющихся сил России нет ничего неестественного. В самом деле: кому же еще быть базой советского правительства, как не петроградско-московскому пролетариату? Кто же другой мог быть оплотом деникинско-колчаковской контрреволюции, как не исконное орудие русского империализма, пользующееся привилегиями и организованное в военное сословие - казачество, издавна эксплуатирующее нерусские народы"[677]

Если ход контрреволюционных формирований на фронте и в областях подавал генералам известные надежды на успех, то нарастание революции разносило по ветру эти надежды. Из тыла на фронт шел поток революционной литературы, прибывали пополнения, принося с собой накаленную атмосферу. Из промышленных центров приезжали рабочие делегации, привозя жгучие лозунги революции. Обеспечить свои временные успехи на фронте контрреволюция могла, только изолировав фронт от тыла.

Уже давно, с самого начала революции, пытались восстановить против рабочих армию. Буржуазная пресса вела бешеную кампанию против установления восьмичасового рабочего дня. Рабочих обвиняли в предательстве, ставили им в пример солдат на фронте, которые-де все отдают родине. Солдатам нашептывали, что рабочие загребают кучи денег, наживаются на нехватке рабочих рук. Разруху, продовольственный кризис, недостаток боеприпасов на фронте объясняли нежеланием пролетариев работать более восьми часов в день.

Кое-где удалось натравить солдат на рабочих. С фронта в Петроград потянулись солдатские делегации с резолюциями, требующими, чтобы рабочие отказались от "непомерных требований". Но когда солдатские делегации появлялись на заводах, когда солдаты сближались с пролетариями, они быстро убеждались в провокационной политике буржуазии. Делегации возвращались на фронт совсем с другим настроением. Стремясь рассеять клевету буржуазии, рабочие стали, в свою очередь, требовать присылки солдатских делегаций. Тысячи солдат петроградского гарнизона, перебывавших на фабриках, направлялись военной организацией большевиков на фронт и там вскрывали провокационный характер кампании.

Клеветнические выпады буржуазии дали противоположные результаты. Вместо противопоставления фронта тылу они сплотили солдат и рабочих в единой борьбе против контрреволюции. "На ваши лицемерные клики: "Солдаты - в окопы, рабочие - к станкам!" - писали гвардейцы-гренадеры, - мы говорим: а вы, господа капиталисты, к сундукам! Открывайте их. Народ давал и дает кровь и пот, вы давайте деньги на ликвидацию затеянной вами ужасной мировой войны!.."[678]

Чем быстрее уходила почва из-под ног буржуазии, тем более рьяно буржуазия стремилась вырыть пропасть между фронтом и тылом. Захлебываясь от бешенства, кадетская пресса кричала, что источником всех злоключений является тыл. 150 буржуазных и эсеро-меньшевистских военных газет в один голос тянули эту же нудную и злую песню.

Штабные команды, где окопались буржуазные сыпки, сотрудники бесчисленных околофронтовых организаций; госпитали и лазареты, учреждения, где отсиживались бывшие адвокаты, чиновники, земские работники; штабы, склады и снабженческие организации - все это разражалось резолюциями протеста, лживыми выступлениями против тыла. Из военных газет резолюции попадали в столичную буржуазную прессу и там печатались под заголовком: "Голос фронта".

Вот одна из таких "фронтовых" резолюций: "Общее собрание комитета штаба N-1 пехотной дивизии, комендантской роты и команд при штабе вынесло резолюцию, в коей указывается, что собрание считает всякое неподчинение воле революционного правительства, воле большинства демократии в лице ее центральных комитетов изменой делу революции, прямой угрозой отечеству. Отечество в опасности не только здесь, на фронте, но еще более в тылу. Только оттуда пришло разложение армии. Армию развратили предатели с тыла. Пусть тыл вместе с армией подчинится железной революционной дисциплине. Пусть изменники и предатели общего дела независимо от того, военный он или нет, в тылу судятся по тем же законам, как на фронте"[679].

Кампания все ширилась, оглушая криксы, воем. Ее размах и высота взятой ноты свидетельствовали, что реакция прикрывает этим шумом подготовку к серьезнейшим действиям. Вскоре это стало ясно. На Государственном совещании в Москве генерал Алексеев выступил с речью против тыла: "То, что находится в тылу, не привлечено к полезной работе. Все бездействует... Они совершенно не подготовлены к азбучному солдатскому делу. Еще так недавно они существовали, как прочное целое, спаянное одним цементом - любовью к родине... и сознанием необходимости довести войну до конца"[680].

Все беспорядки в полках генерал объяснял влиянием агитаторов тыла. Он рассказывал, что в один из полков вернулся солдат, посланный на тыловые курсы агитаторов, и организовал выступление против командного состава.

Маневр генерала Алексеева, одного из активнейших организаторов контрреволюции, был поддержан "бабушкой русской революции", как эсеры прозвали Брешко-Брешковскую, являвшейся на деле одной из самых активных пособниц контрреволюции. "Беда нашей армии, - вторила она Алексееву, - не столько на фронте, сколько в тылу. Наш тыл три года почти стоит без дела. Он скучает, он разлагается. И вот эти люди, . которые уже умудрены опытом, которые были уже там в Петрограде и Москве в разных советах и знают, что делается в армии, - половина из них, добрая половина должна идти немедленно в тыл и организовать его, иначе вы ничего не добьетесь"[681].

Старенькая эсерка выдала то, о чем умолчал более опытный генерал. Обуздать тыл должна армия, фронт должен дать людей для обуздания тыла. Противопоставление фронта тылу понадобилось, чтобы прикрыть и оправдать подготовку корниловщины.

Разгром корниловского выступления основательно ударил по провокационной кампании натравливания фронта на тыл. Продолжать кампанию в старой форме стало невозможно: революция разоблачила ее суть. Контрреволюция, однако, не отказалась от своих целей - противопоставления фронта тылу, - но попыталась добиться этого уже в несколько иной форме.

Одной из решающих сил, на которые опиралась революция, являлись гарнизоны запасных частей в городах. В этих частях насчитывалось около полутора миллионов солдат. Тыловые гарнизоны состояли либо из ратников второго разряда призыва 1896 года, либо из призывников 1894 года, наконец, из молодежи призыва последних годов. Часть гарнизонов составляли выздоравливающие раненые. Уже самый состав запасных частей облегчал революционную пропаганду в них. Только что мобилизованная молодежь и оторванные от работы отцы семейств 40 лет и старше представляли очень восприимчивую среду, ожидавшую от революции больших перемен в своей судьбе. Но дело, конечно, было не столько в составе частей, сколько в окружающей обстановке. Гарнизоны, особенно Петрограда, Москвы и других крупных городов, находились под постоянным влиянием большевистских газет и революционного пролетариата. Солдаты запаса вместе с рабочими принимали участие в митингах, демонстрациях, выступлениях против правительства. В запасных полках большевики вели напряженную работу.