Коллектив авторов - История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I. [Без иллюстраций]

"Начинается второй этап податной реформы, нужно энергично приняться за акцизы и монополии. Можно быть принципиальным противником косвенных налогов, и все-таки приходится признать неизбежность их повышения"[476]. Указывая на хвосты у магазинов, автор статьи заверял, что население готово платить, "так как свободных денег у него много"[477]. На самом деле у населения, конечно, не было лишних денег, попросту - не хватало продуктов, товаров, и, испытывая голод, трудящиеся распродавали все, лишь бы спастись от неизбежной смерти. "Торгово-промышленная газета" прямо заявляла 3 августа, что "ставки косвенных налогов повышены далеко не в соответствии с повышенной номинальной платежеспособностью населения, и особенно рабочего класса"[478].

Газета потребовала от правительства: "Внимание Министерства финансов должно быть обращено на повышение акцизов и введение новых фискальных монополий"[479].

Правительство немедленно откликнулось на это требование буржуазии. В "Речи" была помещена 6 августа беседа с министром финансов Н. В. Некрасовым, в которой он заявил: "При грандиозных расходах окажется необходимым усилить косвенное обложение. Кроме того неизбежно установление новых государственных монополий: сахарной, спичечной и чайной"[480].

В докладе на Государственном совещании Некрасов широко развернул свои предложения. По поводу прямых налогов он сказал, что "они должны оставить целым хозяйственный аппарат промышленности"[481], т. е. речь может идти только об их снижении, а по поводу косвенных - министр говорил совсем другое: "Без повышения косвенного обложения, повышения серьезного и значительного, мы в настоящее время не можем выйти"[482].

При этом по поводу монополий сахарной и других министр специально разъяснил буржуазии: "Мы считаем эти мероприятия определенно фискальными, считаем необходимым провести их для более полного и лучшего извлечения доходов и отнюдь не видим в них планомерного стремления сузить частную хозяйственную инициативу"[483].

Некрасов нарочно подчеркивал, что монополии на предметы широкого потребления ставят задачей регулировать доходы трудящихся, а не капиталистов. Это была целая программа корниловщины в области финансовой политики. Представители "революционной демократии" на Государственном совещании в лице "социалиста" Чхеидзе подтвердили правильность рассуждений министра по поводу косвенных налогов.

Воззвание советов рабочих и солдатских депутатов тоже говорило о привлечении всего населения к серьезным жертвам, чтобы предотвратить финансовую катастрофу.

Все обещания министра финансов правительство осуществило в точности. В сентябре министерство представило правительству проект перенесения единовременного налога на 1918 год и уменьшения подоходного налога. Правительство целиком одобрило эти мероприятия. Дополнительно к этому Особое совещание по обороне вынесло постановление о выдаче авансов капиталистам в счет будущего повышения цен. В сентябре ввели сахарную монополию и в несколько раз повысили железнодорожный тариф. 25 сентября в правительственной декларации были подчеркнуты решающая роль косвенных налогов и необходимость их увеличения. В середине октября Министерство финансов разработало проекты еще ряда новых монополий: спичечной, махорочной, кофейной и чайной. Оно выбирало массовые предметы потребления. Оно хотело крупно нажиться на ограблении трудящихся при помощи этих монополий. Раньше чайная монополия приносила 160 - 160 миллионов рублей прибыли, а сейчас правительство хотело получить от нее 740 миллионов рублей. На одних спичках правительство рассчитывало выжать из трудящихся 207 миллионов рублей чистой прибыли. Повышение цен по требованию капиталистов имело и другую сторону - бесконечное увеличение выпуска бумажных денег. В апреле их было выпущено на 476 миллионов рублей, а в сентябре - на 1 964,4 миллиона, т. е. в четыре с лишним раза больше. Октябрь дал новых бумажных знаков на 1 933,6 миллиона. Деньги, выпущенные Временным правительством, известные под названием "керенок", лучше всего говорят о характере финансовой политики буржуазии. Небольшие клочки бумаги с надписью "20" и "40" рублей не имели ни подписи, ни даты, ни номера. В результате лихорадочной работы печатного станка за август - октябрь рубль потерял 37 процентов стоимости, т. е. в полтора раза больше, чем за первые пять месяцев революции. Рабочий получал заработную плату "падающими рублями" - деньгами, горевшими в руках. К октябрю рубль потерял по сравнению с долларом 63 процента своего курса. Обесценение валюты перешло "в штопор", увлекая рубль вниз с невиданной до того быстротой. Покупательная сила рубля едва достигала 10 довоенных копеек. Беспрерывный выпуск бумажных денег поощрял спекуляцию, позволяя капиталистам наживать миллионы. Бумажный поток с каждым месяцем снижал реальную заработную плату рабочих, рост косвенных налогов добивал ее. Налоговый пресс Временного правительства, оставив в покое буржуазию, выдавливал из масс последние силы. Правительство пыталось локализовать финансовый кризис потоком бумажных денег. Но как нельзя заливать горящий дом керосином, так и невозможно было спастись от финансового краха печатным станком. Финансовый кризис ускорял темпы развала хозяйства. "Правительство вело страну к катастрофе.

На транспорте, как и в промышленности, усиливающейся разрухе противостояла только революционная инициатива самих масс.

После июльских дней, особенно в августе, правительство пошло по пути открытого наступления на железнодорожный пролетариат. Новый курс заключался в ликвидации "некрасовской весны" - так называли период, когда министр транспорта "левый" кадет Некрасов еще вынужден был считаться с массами, - и в осуществлении корниловщины на транспорте. После июльских дней партия кадетов выступила с резким протестом против известного циркуляра Некрасова Ж 6321. Изданный еще 27 мая циркуляр этот признавал профсоюзы и железнодорожные комитеты на транспорте. Им было предоставлено даже право контроля за работой дорог. Этот период на транспорте и был назван "некрасовской весной". Кадеты заявили, что опыт, проделанный над русским железнодорожным делом, был неудачен. Особое совещание по перевозкам высказалось за ликвидацию циркуляра Ж 6321, за повышение ответственности должностных лиц, за отмену всяких контрольных функций рабочих и служащих, за право издавать обязательные постановления, на основе которых дисциплинарные суды могли бы подвергать виновных аресту и притом в самом срочном порядке.

На заседании Русско-американского комитета в присутствии "высшего авторитета" "знатного иностранца" Стивенса - председателя американской железнодорожной комиссии в России - указывалось: