Йоханан Петровский-Штерн - Евреи в русской армии: 1827—1914.

Корчмы и постоялые дворы в сельской местности, а также в местечках принадлежали в основном евреям-арендаторам, представляющим широкие общинные интересы {51} 51 28 См., например, респонс Шнеура Залмана из Ляд (рабби Шнеерсона), поддерживающего общинный статус аренды, в кн.: Admor На-Zaken . She’elot u-teshuvot. Brooklyn, N.-Y., 1988. P. 97. . Пропинация — производство и продажа спиртного — считалась еврейской профессией par excellence . Преобладание евреев в виноделии обеспечивало высокую конкуренцию и низкие цены. Более того, в период между 1815 и 1825 гг. русские власти, всеми силами стремившиеся привлечь христианское население к этому рискованному занятию, но так и не сумевшие это сделать, нехотя предоставляли евреям привилегии на производство и продажу водки во внутренних губерниях империи {52} 52 29 См.: ПСЗ I. T. 36. № 27794 (1819 г.); вновь подтверждено в том же году: Там же. Т. 36. № 27963. Робкая попытка правительства ограничить еврейскую виноторговлю в Черниговской и Полтавской губерниях (см.: Там же. Т. 38. № 29079) закончилась ничем: евреи-производители стали действовать через наемных посредников из христиан. Таким же образом ограничения еврейского виноделия и торговли спиртным в Витебской и Могилевской губерниях (1822; см. Там же. № 29420) остались на бумаге — либо были обойдены с помощью подставных лиц. . Проводимые Сенатом меры по ограничению нелегальной еврейской торговли за пределами черты свидетельствовали о настойчивых попытках еврейских купцов освоить новые рынки {53} 53 30 Там же. Т. 37. № 28537. .

В это же время среди восточноевропейских евреев значительно ослабли идеологические разногласия и внутренние религиозные распри {54} 54 31 См.: Fishman D.E. Russia’s First Modern Jews. N.-Y.; London: New York University Press, 1995. P. 21. . К 1810-м годам резко враждебное отношение традиционного раввината к хасидам, восходящее ко второй половине XVIII в., сменилось более терпимым {55} 55 32 См.: Weinryb B.D. The Jews of Poland. P. 285–302. . Правительственные преследования хасидов, а также ограничения на передвижение хасидских лидеров (цадиков) по черте оседлости еще не стояли на повестке дня — первые развернулись в 1830-е годы (см. Ушицкое или Славутское дело), вторые были введены в середине 1860-х. В отличие от австрийских властей, которые вели необъявленную войну против хасидов на стороне еврейских просветителей {56} 56 33 Об антихасидских преследованиях в Галиции см.: Mahler R. Hasidism and Jewish Enlightenment. Their Confrontation in Galicia and Poland in the First Half of the Nineteenth Century. Philadelphia: The Jewish Publication Society of America, 1985. P. 74–76. , русские власти заняли терпимую позицию по отношению к хасидам, в законодательном порядке позволив им свободно отправлять религиозные обряды по своему особому ритуалу {57} 57 34 ПСЗ I. T. 28. № 21547 (раздел 5, § 53). . Постепенно, как раз в 1800—1820-е годы, хасидский и миснагидский ( misnagid , антихасидский) лагери проявили тенденцию к сближению {58} 58 35 Stampfer S. Ha-yeshivah ha-litait be-hitva’atah. Yerushalaim: Merkaz Zalman Shazar, 1995. P. 33–36. . В Вильне, этом оплоте миснагидских выступлений против хасидов, уже в 1799 г. хасиды были избраны главами кагала {59} 59 36 Weinryb B.D. The Jews of Poland. P. 292–293. . Одновременно некоторые авторитеты антихасидского лагеря, например Хаим из Воложина, глава крупнейшего в России ешибота, составлял хаскамот (раввинистические предисловия-одобрения) для хасидских книг {60} 60 37 Rabinowitsch W.Z. Karlin Hassidism // Pinsk. The History of the Jews in Pinsk. 1506–1542. Tel-Aviv: The association of Jews of Pinsk in Israel, 1977. P. 37–39; Shokhat A. Ha-hanhagah be-kehilot rusia im bitul ha-kahal // Zion. 1977. № 42. P. 143–147; Ze’ev G. Sefer, sofer ve-sipur be-reshit ha-hasidut. Tel-Aviv: Hakibuts Hameiukhad Publishing House Ltd., 1992. P. 21. .

Обосновавшись в нескольких разрозненных местечках Волыни и Подолии, хасидизм быстро распространился по всей Украине и двинулся на запад. Хасидские центры появились в Литве и Польше, причем Варшава могла похвастаться, что две трети ее еврейского населения принадлежали к той или иной ветви хасидизма {61} 61 38 Tomaszewski J. (ed.). Najnowsze Dzeje Zydow w Polsce w Zarysie. Warszawa: Panstwowe Wydawnictwo Naukowe, S. 34–35. . Хасидизм принципиально переосмыслил основные параметры иудейской религиозно-теологической доктрины. Новое понимание традиционных ценностей, ранее отодвинутое на периферию духовной жизни, внезапно оказалось в самом центре нарождающейся еврейской ортодоксии, завоевав симпатии подавляющего большинства еврейского населения России.

В 1810—1820-е годы еврейское просвещение ( Хаскала, Haskalah ) и его представители, маскилим ( maskilim, berlinchikes ), проповедники культурного сближения (или слияния) евреев с основным населением, не представляли ощутимой угрозы традиционному иудаизму черты оседлости {62} 62 39 О развитии еврейского просвещения в Германии см.: Sorkin D. The Transformation of German Jewry, 1780–1840. N.-Y.; Oxford: Oxford University Press, 1987. P. 41-104. . Несколько позже горстка маскилим основала несколько еврейских школ на окраинах черты или непосредственно у ее границ (Рига, Одесса, Броды и Тернополь), но они не имели практического влияния на еврейские общины самой черты. Единственная школа нового типа, основанная в 1822 г. в Умани, вскоре была закрыта из-за оказываемого на нее давления {63} 63 40 Kraiz S. Batei-sefer ha-yehudiim be-safah ha-rusit be-rusia ha-tsarit: Ph.D. diss. Jerusalem: Hebrew University, 1994. P. 19–20; Марек П. Очерки по истории просвещения евреев России (два воспитания). М.: Общество распространения правильных сведений о евреях и еврействе, 1909. С. 13. . «Просветительская» еврейская пресса, скажем газета «Dostregacz Nadwislianşki» Антония Эйзенбаума, выходила в Варшаве крохотными тиражами по-польски, в то время как ивритский «Minhat Bikurim» впервые появился в Вильне только в 1834 г. {64} 64 41 Shazki Y. Geshikhte fun Yidn in Poylin. N.-Y.: YIVO, 1947. В. 1. S. 290–291. Многотиражные маскильские периодические издания на русском, идише и иврите возникли не раньше 1860-х годов, в послениколаевский период. Редкие сочинения русско-еврейских просветителей, написанные в 1820-е годы, такие как «Teudah be-Yisrael» Исаака Бер Левинзона, звучали гласом вопиющего в пустыне. Правительство пока еще не пыталось взять на вооружение маскильские идеи или опереться на лидеров восточноевропейского еврейского просвещения, чтобы радикально решить вопрос об интеграции евреев в русское общество. Поворот в политике правительства наметился только в конце 1830-х— начале 1840-х годов, когда, по слову Иммануэля Эткеса, «хаскала оказалась союзником николаевского режима, или, скажем иначе, инструментом его политики» {65} 65 42 Etkes E. Rabbi Israel Salanter and the Mussar Movement. Seeking the Torah of Truth. Philadelphia: The Jewish Publication Society of America, 1993. P. 140. . Но до этого времени еврею приходилось тщательно скрывать, что он читает книги светского содержания {66} 66 43 Цинберг И. История еврейской печати в России. СПб., 1915. С. 21. .

Либеральная русско-еврейская историография рассматривала события религиозной жизни как проявление отсталости и забитости населения и потому прошла мимо важнейших событий культурной жизни русских евреев рассматриваемого периода. Между тем в последней четверти XVIII и в первую четверть XIX в. еврейское население западных губерний пережило мощный культурный подъем, выразившийся, кроме всего прочего, в открытии двадцати новых типографий, не подчиненных ни диктату государственной цензуры, ни контролю кагальных властей. По сравнению с едва ощутимой, явно неудовлетворительной деятельностью двух типографий, печатавших книги в Восточной Польше в XVIII в. (Вильна и Жолква/Лемберг), и двух других, дозволенных в период между 1835 и 1860 гг. (Вильна и Житомир), работа двадцати свободных типографий представляла собой существеннейшую часть социокультурного процесса, укрепившего роль еврейской традиции и особенно хасидских лидеров на всей территории черты (к слову, обе типографии, разрешенные правительством после 1835 г., отказывались публиковать сочинения маскильских авторов). Благодаря деятельности этих типографий, один миллион злотых, который ежегодно до 1787 г. польское еврейское население тратило на книги, ввозимые в Польшу из Западной Европы, оставался в черте оседлости {67} 67 44 Данные приведены в кн.: Schiper I. Dzieje handlu zydowskiego па zemiach polskich. S. 313. . Первое полное издание Талмуда, осуществленное братьями Шапиро в Славутской типографии, мгновенно разошлось и через несколько лет после разгона типографии превратилось в символ старого доброго дониколаевского времени. Квазиутопическая восточноевропейская еврейская цивилизация, о которой ностальгически вздыхал этнограф Марк Зборовский, вряд ли была реальностью XVIII или второй половины XIX в., времен Николая I или Александра II, но она вполне могла существовать в 1810—1820-е годы {68} 68 45 Zborowski М., Herzog E. Life is with People. The Culture of the Shtetl. N.-Y.: Shocken Books, 1972. .