Анджей Мисюк - Спецслужбы Польши, Советской России и Германии

Специфика разведывательной деятельности восточных отделений приводила к использованию необычных методов и способов работы:

«а) …с учетом трудности внедрения агентов на той стороне большинство агентов вербовалось среди населения восточных воеводств, проживавших в пограничной зоне, знающих тамошние условия жизни и, прежде всего, возможности и способы перехода через границу;

б) принято решение приступить к добыванию документальных материалов силой, высылая группы вооруженных агентов, снабженных вспомогательными техническими средствами для использования их при пересечении границы, для "броска" на определенный объект. Наряду с этим захватывать также лиц, могущих поставить ценную информацию;

в) соответствующая агентурная работа должна была по естественным причинам ограничиваться высылкой маршрутных наблюдателей, подбирающихся из числа лиц, проживавших в пограничной зоне, которые с учетом строгого режима передвижения и недостаточного интеллекта не могли поставлять ценную информацию. Организация резидентской сети на той стороне оставалась в состоянии намерения ее создания;

г) разведывательный аппарат КПО был настроен на тщательное и конкретное добывание и использование всех, даже самых мельчайших, сведений, которые могли нести информацию о легальном и нелегальном передвижении через границу».

Неглубокая разведка отличалась от глубокой тем, что опиралась на работу самостоятельных разведчиков и агентов, а в исключительных ситуациях на деятельность законспирированных разведывательных резидентур. Например, создание руководителем отделения № 1 в Вильно резидентуры в Свердловске руководитель реферата «Восток» посчитал преувеличением компетенции. Сфера деятельности отдельных отделений совпадала с территориальной организацией разведывательной службы Верховного командования ВП. Отделение № 1 в Вильно проводило неглубокую разведку на территории, охватывающей населенные пункты Опочка и Великие Луки, а также железнодорожную линию Невель-Сокольники-Витебск-Орша. Отделение № 5 во Львове действовало на территории железнодорожной линии Лунине-Жежица, по рекам Днестр и Припять и железнодорожной линии Канев-Хрыстонувка-Огополь-Каменка. Наконец, отделение № 6 в Бресте-над-Бугом «оперировало» разведывательным аппаратом в районе населенных пунктов Радошковице, Кожец, Орша, Радомыщев и реки Днепр аж до устья Десны. После ликвидации Брестского отделения территория его деятельности была разделена между Львовским и Виленским отделениями. Как уже упоминалось, как правило, отделения не создавали заграничных резидентур. Только в порядке исключения отделение № 1 в Вильно имело таковые в Минске, Витебске и Смоленске, а отделение № 5 — во Львове, Житомире, Кшеменьце и Киеве.

Дело часто доходило до серьезных осложнений в разграничении компетенции в разведывательной работе между внутренними отделениями II Отдела, разведывательными отделениями КПО и гражданскими органами службы безопасности. 20 ноября 1924 года во время совещания в Центре капитан Рыботыцкий, тогдашний руководитель Реферата центральной агентуры, заявил, что главной задачей органов КПО и ПП является вербовка агентов, так как они лучше всех ориентируются и располагают хорошим знанием обстановки, складывающейся на пограничной территории. Эта проблема оставалась также актуальной и в последующие годы. В 1934 году капитан Е. Незбжицкий на одном из служебных совещаний подчеркнул, что «начальник поста (КОП) не имеет никаких прав по вопросам разведки. Он является только исполнительным органом руководителя отделения. Пост не имеет своих агентов, потому что агентами располагает руководитель отделения. В целом начальники постов слишком много занимаются разведкой и совсем мало пограничной техникой. В результате этого смешения понятий возникает конкуренция между отделением и постом». Поэтому проекты отдельных командований бригад КПО о придании разведывательной работе КПО наступательного характера также вызвали возражение руководства II Отдела. Возобладало мнение, представленное капитаном Олендским: «Разведывательным органам КПО следует определить неглубокое наблюдение, но в то же время "более активные глубокие" задачи пусть решает отделение. Кроме того, этот вопрос, несомненно, имеет дополнительные аргументы, потому что отделение может лучше обучать агентов, и, вообще, оно должно выполнять иные задачи, чем пост, который скорее является органом, перебрасывающим через границу и принимающим обратно».

Л. Садовский в своем труде отметил, что работа отделения № 5 была оценена выше, чем отделения № 1. Возможно, такое мнение возникло из-за того, что первое действовало исключительно в России, а Виленское отделение проводило также разведку против Литвы и Восточной Пруссии. Однако Садовский обошел молчанием тот факт, что большая часть агентуры отделения № 5 была подставлена советской контрразведкой во второй половине 1924 года. Поэтому тогда произошла серьезная реорганизация разведывательной службы этого органа. Доказательством того, что эти действия создали огромные трудности, является то, что только в середине 1925 года стали появляться положительные результаты. В то же время отделение № 1 в Вильно постоянно получало достоверный документальный материал о советских воинских частях Западного округа. В конце 1925 года Львовское отделение понесло новые потери в связи с разоблачением украинской организации, действовавшей в пользу польской разведки. Результаты разведывательной работы отделения № 6 в Бресте в этот период были небольшие. В I квартале 1929 года отделение № 1 в Вильно насчитывало 115 агентов, ведущих разведку в России, а отделение № 5 во Львове — 123 агента. Однако в тот период в этом отделении происходили большие изменения в агентурном аппарате — было утрачено 23 агента и приобретено 20 новых. К ценнейшим достижениям неглубокой разведки относилось: получение экземпляра РКМ Дегтярева, мобилизационных инструкций из Московского района и материалов о военной флотилии на Днепре, разработка приграничных военных укреплений.

Уже в 1920-х годах как в Центре, так и в территориальных отделениях стало проявляться беспокойство о том, что агентурный аппарат выстраивался исключительно на российском элементе. В своем большинстве эти агенты являлись офицерами бывшей царской армии, и поэтому была велика опасность подставы. Кроме того, с этим их солдатское начало в показном интеллектуальном уровне не всегда подходило для выполнения сложных разведывательных задач, и они часто поддавались моральному разложению. Создание агентурного аппарата из поляков было затруднено. Во-первых, они не знали хорошо территории, а, во-вторых, среди них явно не хватало добровольцев для такой опасной работы. Один из агентов в своих сообщениях Центру в состоянии нервного истощения писал: «Что касается меня лично, то я жажду как можно быстрее убраться и буду Вам премного благодарен, если вы придумаете для меня что-нибудь другое… О том, как я страшно жажду вырваться быстрее в отпуск и в целом из Харькова, вероятно, излишне вам писать».