Анджей Мисюк - Спецслужбы Польши, Советской России и Германии

В последнем случае планировалось создавать фиктивные конспиративные антибольшевистские группы и организации по стране или осуществлять контроль с помощью агентуры за существовавшими достаточно немногочисленными оппозиционными группировками. Применяя такого рода методы, Дзержинский планировал воздействовать в соответствующем направлении на деятельность эмигрантских организаций в выгодном для органов безопасности плане, разъединить их и вызвать замешательство и хаос в этой среде. Кроме того, он предложил Ленину завязать изощренную игру с разведывательными службами западных государств, что дало бы возможность контролировать их посредством проникновения туда советских агентов, а также ослабить активность их оперативной деятельности в России.

Сначала ЧК приступила к реализации операции под кодовым названием «Синдикат», главным объектом которой был Борис Савинков — известный с царских времен эсеровский террорист, а затем военный министр в правительстве Керенского. В эмиграции он стал ведущим оппонентом большевистской власти. В ходе польско-советской войны в 1920 году Савинков пытался проводить вербовочную акцию в российские добровольческие военные отряды, которые бы сражались в рядах польской армии. В последующем он приступил к объединению политических эмигрантов в Польше, создавая Российский политический комитет с резиденцией в Варшаве. Организуя активную борьбу с коммунистическим режимом в России, Савинков сотрудничал с польской военной разведкой. II Отдел Генерального штаба ВП был особенно заинтересован в использовании Савинкова в реализации прометейских акций на востоке. В вышеуказанных обстоятельствах советские специальные службы приняли решение о нейтрализации этого врага коммунистической революции.

В декабре 1920 года в Польшу прибыл Александр Опперпут (Павел Селянинов, А. Касаткин), заместитель начальника штаба войсковой части советских внутренних войск в Гомеле, который представился членом подпольной антибольшевистской организации в России, желавшим установить непосредственный контакт с Борисом Савинковым. В действительности же он был агентом-провокатором ЧК, которого направили в Польшу для изучения эмигрантской среды и, прежде всего, для завоевания доверия Савинкова. Однако ему не удалось убедить последнего в необходимости нанести визит в Россию. Вместе с тем Опперпуту удалось получить информацию о членах политического движения, связанных с Савинковым и действовавших на территории России. Это позволило органам безопасности России провести массовые аресты в июле 1921 года. Опперпут также был арестован для обеспечения соответствующей легенды. В то же время Савинков, не чувствуя себя в безопасности в Польше, переехал сначала в Прагу, затем в Париж и, в конце концов, в Англию. Он планировал, с одной стороны, взять под контроль работу политических организаций российской эмиграции, а с другой — установить контакт с английскими специальными службами (SIS), вынашивая намерение убедить их в необходимости как можно более активного участия в борьбе с большевистским режимом в России. Инициатива Савинкова не нашла поддержки со стороны руководителя MI-5 Мансфельда Камминга.

Политическая активность Савинкова вынудила Дзержинского перейти к другой фазе операции «Синдикат». Летом 1922 года на польско-советской границе был арестован близкий сотрудник Савинкова — в прошлом офицер царской армии Леонид Шешеня. После жесткого следствия он решился на сотрудничество с ГПУ. При его участии начался новый этап мистификации, основывавшейся на передаче на Запад с помощью Шешени информации об интенсивной деятельности хорошо организованного антибольшевистского подполья (организации под названием «Союз» и «Либеральные демократы»). По рекомендации этих фиктивных организаций на Запад начали прибывать подставленные через Иностранный отдел ГПУ мнимые эмиссары (Федоров, или Мухин, и И. Фомичев). Под влиянием оптимистичных сведений о том, что в России имеет место большое общественное недовольство правлением коммунистов, Борис Савинков принял решение о своем приезде в страну, чтобы встать во главе восстания против большевистской власти. 15 августа 1924 года он нелегально пересек польско-советскую границу и был арестован ГПУ в Минске.

Советским властям удалось хорошо обыграть этот факт в пропагандистском плане. После короткого следствия в Москве прошло показное судебное заседание, в ходе которого Савинков полностью признался в совершении предъявленных ему обвинением надуманных действиях. Благодаря этому Москве удалось дезавуировать личность, которая пользовалась авторитетом не только в эмигрантской среде, но также в политических и правительственных кругах многих государств Западной Европы. По оценке некоторых представителей западных специальных служб, появилось даже подозрение, что Савинков сотрудничал с советскими органами безопасности. В конце концов, Савинков был приговорен к 10 годам тюремного заключения, однако год спустя, 7 мая 1925 года, при невыясненных обстоятельствах он покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна тюрьмы на Лубянке.

Польская разведка первый раз столкнулась с организацией «М» в августе 1922 года благодаря посредничеству Романа Бирка, представителя эстонской разведки в Москве (военного атташе). В ноябре 1923 года лидер этой организации Виктор Степанович выразил желание в установлении более близкого контакта с польским II Отделом, минуя эстонское посредничество. Сотрудничество с монархической организацией взял на себя руководитель разведывательной резидентуры в Эстонии капитан Томир Дрыммер. Как уже известно, эта резидентура (псевдонимы «Виттег», «J-6», «Балт») считалась одной из самых лучших во II Отделе на востоке. В целях лучшего использования разведывательных возможностей организации «М» было принято решение создать филиал эстонской резидентуры в Москве, что могло бы значительно улучшить связь с ней. Руководителем этого филиала, получившего кодовое наименование «R-7/1», стал поручик Михневич. Вскоре оказалось, что сотрудничество II Отдела с этой антикоммунистической организацией осуществлялось с отклонением от принятых принципов в разведывательной службе. Один из ее лидеров писал в письме капитану Т. Дрыммеру следующее: «Наши отношения не строятся на понятии купля-продажа и из нас нельзя что-то энергично выжать под давлением. Наше сотрудничество с польским штабом является постоянным комплексом политических взаимных отношений, базирующихся на том, что они должны формироваться на основе абсолютного равноправия сторон. Мы не продаем наши материалы эстонцам или кому другому. Мы отдаем их там, где считаем нужным, и это является нашим правом без всяких ограничений».