Анджей Мисюк - Спецслужбы Польши, Советской России и Германии

Согласно расчетам II Отдела, для получения достоверной информации о военном потенциале и политико-экономическом состоянии Европейской части России следовало иметь 30 разведывательных пунктов, укомплектованных 45 кадровыми работниками разведки. Органы разведки все чаще старались использовать в разведывательных целях деятельность торговых фирм, принимавших участие в польско-советском товаро-торговом обмене. «Какие превосходные результаты дает эта система, свидетельствует опыт предвоенной немецкой разведки (представительство фирмы "Зингер" в России). Одной из ветвей торговли, имеющей много связей в России, является нелегальная и межгосударственная торговля. Этим материалом пользуется с момента заключения мира советская разведка. Поэтому начинания в этом направлении необходимо осуществлять с двойной осторожностью».

В 1922 году руководитель отделения № 6 в Бресте капитан С. Майер намеревался направить в Россию агента Эдварда Шиллера в качестве представителя немецкой торговой фирмы. В исключительных случаях в тот период создавались даже фиктивные фирмы, единственной целью которых являлась разведывательная работа. Большие оперативные возможности создавала также антисоветская ирредента народов, принудительно присоединенных к советскому государству. Польская разведка получила предложение о сотрудничестве с ней со стороны грузин и кавказских горцев (Джамбулай-бей). В другом случае майор В. Енджеевич получил предложение о продаже ему мобилизационных планов советских войск в отдельных округах. Цена этих документов — 30 тысяч долларов, — однако, превышала финансовые возможности II Отдела. Поэтому было принято решение поделиться этими сенсационными документами с правительствами союзных государств, чтобы они покрыли часть стоимости сделки.

При большом присутствии польской разведки на востоке постоянно существовал риск разоблачения и разведывательных афер. Первое дело такого рода возникло в 1924 году. Уже под конец 1923 года активная деятельность II Отдела на территории России вызвала недовольство советских властей. Сначала русские стремились добиться замены польского военного атташе в Москве и части персонала дипломатических представительств. Возникшую горячую атмосферу вокруг польских дипломатических представительств достаточно хорошо описал в письме от 27 февраля 1923 года майор В. Енджеевич: «Уже мой приезд (в Москву. — Прим. А. М. ) наделал много шума в НКВД, а приезд слишком хорошо известного здесь Михаловского, замена атташе и вся напряженная и впечатляющая атмосфера дополняли все остальное. Посол попросил, чтобы мы ему такими пьесками не усложняли работу. Михаловский вообще не должен появляться в Москве, а Ковелевский может приезжать только в качестве курьера с дипломатическим паспортом».

Выявление польской контрразведкой участия советских спецслужб в диверсионных и коммунистических акциях, направленных против польского государства (дело Кобецкого), вызвало далеко идущие последствия в работе польской разведки на советском направлении. В августе 1924 года Ленинградское ГПУ арестовало работника II Отдела Станиславского во время проведения встречи с агентом резидентуры «Р-7/1» и двух служащих посольства — Кудлиньскую и Сухоневича (из реэвакуационной делегации). Эти события стали источником серьезного беспокойства руководства польской восточной разведки. В результате указанных арестов много разведывательных резидентур оказалось под угрозой разоблачения. После проводившихся в течение нескольких месяцев переговоров с советскими властями (с заместителем министра иностранных дел Коппем) польским представителям удалось минимизировать так называемое «Ленинградское дело». Однако польская сторона была вынуждена пойти на уступки по делу о советской диверсионной деятельности в Польше. Такое разрешение шпионских дел стало с тех пор привычным способом урегулирования спорных вопросов между специальными службами разных государств. Этот факт польско-советских отношений, конечно же, не подлежал огласке, и никто не подозревал, какое влияние он может оказать на внешнюю политику двух стран. «Ленинградское дело» явилось грозным предостережением для польских разведывательных акций в России в последующем.

Одним из характерных методов работы специальных служб многих стран была и остается подстава иностранным разведкам своих разведчиков, или так называемая игра двойных агентов. Она позволяет контрразведке расшифровать направления деятельности разведки противника. Особенно специфично этот метод применялся советской разведкой. Она была готова пожертвовать наиболее ценными секретными сотрудниками, чтобы только достигнуть своей оперативной цели, и поэтому бороться с разведкой, использовавшей такие методы, было очень трудно.

В 1927 году польская разведка в России потерпела чувствительное поражение, последствия которого она ощущала еще в течение многих лет. Тогда сеть глубокой разведки подверглась частичной расшифровке. Особенно болезненно было то, что работа считавшейся наиболее ценной разведывательной организации II Отдела на востоке (организация «М») проводилась под полным контролем советской контрразведки. В истории разведывательной работы II Отдела на востоке 1927 год стал переломным моментом — с этого времени началась основательная кадровая и организационная перестройка восточной разведки.

В 1920 году, по мнению Ленина и других ведущих советских политиков, самой большой угрозой для большевиков в России была так называемая контрреволюция, или деятельность общественных групп, связанных в прошлом со свергнутой царской властью. В результате нараставшего террора большевистских органов безопасности большинство представителей этих групп скрылось в эмиграции: в Польше, Финляндии, прибалтийских государствах, Турции и на западе Европы, где были возможности ведения политической деятельности без особых ограничений. 1 декабря 1920 года Ленин дал указание Феликсу Дзержинскому, создателю и первому руководителю ЧК, о подготовке плана разработки и окончательной ликвидации послереволюционных организаций российской эмиграции. Вскоре Дзержинский представил перспективную программу деятельности подчиненных ему служб, которая предусматривала применение как репрессивных методов и средств (шантаж определенных представителей эмигрантских организаций путем ареста членов их семей, проживающих по-прежнему на территории России; создание специальных отделов, занимавшихся физической ликвидацией некоторых деятелей эмиграции), так и оперативных — имитацию антироссийской деятельности спецгруппами и провокацию.