Анджей Мисюк - Спецслужбы Польши, Советской России и Германии

Личность Ежи Сосновского в течение многих лет возбуждала интерес историков и любителей сенсаций. Среди работников предвоенной военной разведки не было однозначного мнения по вопросу вины Е. Сосновского. Согласно Т. Новиньскому, он был перевербованным немецким агентом. В то же время, по мнению последнего руководителя реферата «Запад» подполковника Т. Шимовского, ротмистр Сосновский стал жертвой конфликта руководства восточной и западной разведок во II Отделе: «У меня сложилось такое мнение, что он является жертвой типа Дрейфусовского, что вину за недостатки и ошибки мощного учреждения, каким был II Отдел, попытались взвалить на незаурядного офицера разведки, который в системе машины II Отдела был совершенно беззащитным. Я лично был свидетелем обработки доказательств вины Сосновского».

В немецких научных публикациях и мемуарах тоже не совсем ясно представляется отношение немецкой разведки к Е. Сосновскому. Следует признать, что по прошествии многих лет после этого дела и появившихся публикаций на эту тему по-прежнему нельзя сформулировать однозначное мнение о деятельности Ежи Сосновского. В то же время появляются размышления общего характера, касающиеся психологической стороны всего дела. Разведывательная деятельность является борьбой не одиночных агентов, а целых систем специальных служб. Создаются разведывательные стратегии, в соответствии с которыми действуют эти службы, реализуя общие цели политики отдельных государств. Поэтому там тоже трудно найти место для индивидуальности, импровизации и полной самостоятельности агентов. Ежи Сосновский отходил от стереотипа разведывательного работника, что привело к тому, что его деятельность имела трагический конец. Здесь можно подозревать, что после определенного времени немецкой контрразведке удалось выяснить суть деятельности Е. Сосновского в Берлине и с его помощью снабжать польскую разведку фальшивыми документами. Однако существует сомнение в том, что он, полностью осознавая, что делает, решил принять участие в этой опасной игре. Возможна такая версия: Е. Сосновский попытался стать самостоятельным и проводить независимую разведывательную политику. В такой ситуации результат всегда один — поражение.

В то время вся польская глубокая разведка в Германии надломилась, так как все расчеты опирались на успех разведывательной акции Е. Сосновского. В 1928 году самостоятельный реферат «Запад», кроме резидентуры «Ин-3», располагал в Германии только одной резидентурой под кодовым названием «И-A» и 5 агентами, работавшими самостоятельно: «ХМЗ» — наблюдение за химической промышленностью, «Ф.А.» — военные учреждения, «553» — усиление пацифистской деятельности в Германии, «573» — работа в Auswertiges [7] Немецкая диаспора. , «Доктор», работающий в химической промышленности.

Преобладание такой модели деятельности, когда одна резидентура доминирует, исходило из организационных, кадровых и финансовых возможностей реферата «Запад». В течение многих лет 3 лица организовывали работу всей глубокой разведки в Германии. Стоит согласиться с мнением А. Щвитковского, что «современный» подход представляли западные отделения II Отдела, так как они располагали более широкой организацией и большими бюджетными средствами. Эта парадоксальная ситуация имела серьезное влияние на возрастающие трудности в развитии польских разведывательных акций в Германии. В. Козак считал, что это происходило в результате нездорового конфликта руководства реферата «Восток» с подразделением «Запад». В 1930-х годах власть над Разведывательным отделом находилась в руках лиц, недоброжелательно относившихся к реферату «Запад» (подполк. С. Майера, В. Хейнриоса, полковника Т. Скиндера). Только в начале 1930-х годов польская разведка начала расширять сеть разведывательных резидентур, действовавших на немецком направлении. Они делились на несколько категорий:

— действующие на территории Германии в мирный период:

«ДВЗ» — Берлин,

«Ин-3» — Берлин,

«Графф» — Шрцедемюль,

«Мюллер» или «Алекс» — Эссен,

«Прокоп» — Берлин,

«Пеглау» — Берлин,

«Хорн» — Берлин;

— находившиеся на территории соседствующих с Германией государств в мирное время:

«Тюльпан» — Амстердам,

«Саботы» — Гаага,

«Оск» — Вена,

«Зуля» — Страсбург;

— разведывательные резидентуры в Германии, предусмотренные для действий в военное время:

«Инга» — Берлин,

«Новале» — Берлин,

«Виктор» — Берлин;

— резидентуры в странах Западной Европы на случай войны:

«Пистолет» — Вена,

«Карлос» — Барселона,

«Мартель» — Париж,

«Оляф» — Прага.

В начале 1930-х годов глубокая разведка в Германии располагала 15 постоянными агентами и 16 оперативными контактами, а информационная сеть была размещена в следующих областях жизни немецкого государства: рейхсвер — 3 агента, военно-гражданские учреждения — 2 агента, промышленность — 3 агента, авиация — 2 агента, политические организации — 2 агента и контрразведка — 3 агента.

Ликвидация резидентуры Ежи Сосновского в 1933 году, как уже многократно говорилось, нанесла серьезный удар по организации глубокой разведки в Германии. В первую очередь были ликвидированы резидентуры «ДВЗ», «Саботы», «Оск» и «Зуля», которым после ареста ротмистра Е. Сосновского могло грозить разоблачение. Одновременно с этим приход к власти Гитлера в Германии и связанная с ним милитаризация общественной жизни, ограничение демократии и рост значения полиции радикально ухудшили условия деятельности иностранных разведок. Все эти причины вызвали в 1933–1935 годах решающее изменение формулы деятельности польской разведки в Германии. Тогда была принята система организации резидентур, опирающихся на дипломатические представительства. Положительными результатами такого разрешения указанного вопроса стали создание определенного минимума безопасности для офицеров разведки, работающих на территории противника, и уменьшение расходов на содержание резидентур. Большинство авторов единодушно утверждают, что благодаря этой системе значительно ограничивались возможности проведения агентурной и документальной разведки. Активность работников II Отдела сводилась к визуальному наблюдению за интересующими их учреждениями и организациями.

Л. Садовский утверждает: «Резидентуры в соседствовавших странах также не были нацелены на агентурную разведку. Главной задачей этих резидентур являлось, прежде всего, ознакомление с территорией и изучение всех разведывательных возможностей в Германии из страны, где они находились».

В принятой методике глубокой разведки сохранялась еще большая опасность ее разрушения в случае вооруженного конфликта с Германией, так как дипломатические представительства должны были бы покинуть Германию, оставив только несколько ценных агентов и информаторов, не имея в то же время на месте законспирированного резидента.