Александр Багаев - Презумпция лжи

А ведь ни Дейч, ни Малый, ни Орлов к работе с ними тогда ещё даже не приступали, и Эрнст Генри только-только подплывал к английским берегам…

Миранда Картер подчеркнула, что об ощущении, будто марксизм в Оксбридже как-то вдруг стал модным, вспоминали практически все современники. Одновременно она указывает, что тогда же:

…впервые за последние десять лет в Коммунистическую партию стали принимать сочувствующих из среднего класса, которых до того руководители партии последовательно клеймили, как «социальных фашистов».

Трудно понять, как могла бы Коммунистическая партия сама по себе и к тому же действительно вдруг , всего за несколько месяцев проникнуть и, не скрываясь, обосноваться в главном учебно-воспитательном центре правящего имперского класса. Зато вполне обоснованно создаётся впечатление, что на самом деле была развёрнута хорошо скоординированная идеологическая кампания, в которой Коммунистической партии Великобритании роль главного заводилы была отведена только на потребу непосвящённой публики.

Одно из показательных в этом смысле событий — мероприятие, получившее название «Национальный поход голодных». Или, точнее, не столько даже само мероприятие, сколько то, что именно такому «Походу» в феврале 1934 г. кто-то зачем-то разрешил и дал основательно поработать в Оксбридже.

____________________

National hunger march . Мероприятие, в процессе которого в разных городах из безработных формировались колонны, следовавшие затем пешим ходом, каждая своим маршрутом на заранее спланированную общую встречу в Лондоне. По пути в населённых пунктах участники колонн устраивали пропагандистские митинги и демонстрации. Организаторами таких «Походов» выступали Национальное движение безработных трудящихся ( National Unemployed Workers’ Movement ; создано в 1921 г. группой активистов Коммунистической партии) и Коминтерновский Межрабпом под руководством Вилли Мюнценберга. «Походы» проводились несколько раз на рубеже 1930-х гг. (самый массовый состоялся в 1932 г.). В 1934 г. первые колонны выступили из Шотландии в конце января, а в Лондоне в Гайд-парке все сойтись 25 февраля. Колонна, следовавшая из Ньюкасла, на два дня задержалась в Кембридже (17 и 18 февраля), а колонна из Ланкастера — тоже на два дня в Оксфорде (19 и 20 февраля). Прекрасная координация; вся студенческая и академическая публика могла из Кембриджа переместиться в Оксфорд и без перерыва, ещё два дня подставляться под коммунистическое «облучение».

____________________

Во все предыдущие годы аналогичные «Походы» неизменно сталкивались с жёстким сопротивлением и активным противодействием властей. Организаторов и участников клеймили, как предателей и саботажников, подвергали их всяческим гонениям и грозили им тюрьмой. В 1932 г. в Лондоне против прибывших со всех концов страны 100 000 демонстрантов правоохранительные органы выставили около 70 000 полицейских. И тем не менее зимой 1934 г. целые колонны таких вот «злодеев» не просто с почётом проследовали через Кембридж и Оксфорд, организовав там и там, как обычно, по митингу на два-три часа каждый, а пробыли и активно поработали там и там по два дня.

Поразителен этот факт, повторяю, не потому, что вдруг случились небывалые четыре дня непрерывной агитационно-пропагандистской про-коминтерновской обработки всего студенческого корпуса и преподавательско-профессорского состава Оксбриджа. Настоящее недоумение вызывает то, что организаторам мероприятия в самом казалось бы логове махровой имперской ортодоксии и английского истэблишмента никто даже не пытался помешать. Наоборот, им была оказана какая-то удивительно скоординированная административная (т. е. государственная) помощь, ведь все необходимые разрешения на проведение коммунистических пропагандистских мероприятий и в Оксфорде, и в Кембридже им были выданы правительственными органами.

ГАЙ Бёрджесс «бежал» в СССР в 1951 г. А в 1959 г. в Москву приезжала британская делегация во главе с премьер-министром Гарольдом Макмилланом. Из рассекреченных недавно документов теперь известно, что Бёрджессу удалось тогда встретиться с одним из членов делегации и передать через него Макмиллану свою просьбу: дома в Англии находилась при смерти его мать, и Бёрджесс просил разрешения приехать попрощаться с ней. В переданной записке Бёрджесс, проходивший, как не устают «намекать» историки, в Великобритании по «висельной» статье, писал:

Если Правительство Её Величества мне неприятности чинить не станет, то не стану чинить их и я. Давать интервью, не получив на то разрешения, я не буду. Я признателен Правительству Её Величества за то, что на первых порах оно не делало никаких враждебных по отношению ко мне заявлений. Со своей стороны, я тоже никогда не говорил на публику обо всём том, о чём мог бы сказать.

Этот более чем странный и даже какой-то очень наглый запрос «печально знаменитого советского шпиона» премьер Макмиллан (выпускник Итона, как и Бёрджесс) тем не менее велел сопровождавшим его высокопоставленным мидовцам срочно переправить в Лондон и навести там справки. Вскоре (похоже, что тут же) пришла ответная телеграмма от тогдашнего министра Внутренних дел Рэба Батлера. Он сообщал, что по заключению Генерального прокурора «оснований, на которых Королевская власть могла бы в случае возвращения Бёрджесса в страну возбудить против него дело, нет; повторяю, нет».

__________________

Этот строго конфиденциальный внутриведомственный ответ в переводе с осторожного политического на обычный юридический язык означает две вещи: 1) факт вербовки Бёрджесса какой-либо из разведслужб СССР британские правоохранительные органы не установили; и 2) признаков, позволяющих квалифицировать деяния Бёрджесса, как измену родине (шпионаж в пользу иностранной державы), нет. «Повторяю: нет.»

___________________

Далее в своём послании генпрокурор Батлер рекомендовал если и давать Бёрджессу ответ на его запрос, то только в самый последний момент, перед отъездом делегации из Москвы, и сформулировать его в том смысле, что никаких официальных гарантий никто в правительстве предоставлять ему не полномочен.

Ответа Бёрджесс так и не дождался вообще никакого, и ехать в неизвестность не решился.

А ещё через три года в Форин Оффисе узнали, что Бёрджесс находился с визитом на Кубе, и существовала вероятность того, что обратно в Москву он решит лететь с пересадкой и остановкой в Лондоне. По мнению Генерального прокурора следовало предотвратить такое появление Бёрджесса в Англии, поскольку тут же его арестовывать законных оснований не было, а его пребывание в столице Королевства и на свободе стало бы очевидной компрометацией властей. Поэтому Генеральный прокурор предложил инициировать слух, будто выдан ордер на арест Бёрджесса в случае его прибытия на британскую территорию.