Александр Багаев - Презумпция лжи

(Гальперн во время войны) «выполнял роль связного британской разведки среди американцев»; входил в «круг» таких людей, «как Исайя Берлин, Анна 'Нюта' Коллин… и легендарная баронесса Мура Будберг… Блант периодически бывал на устраиваемых ею 'парти'»; бывал Блант и в доме у Гальперна, но «фактов, говорящих о том, что он шпионил за этой группой в пользу НКВД, нет».

На самом деле А.Я. Гальперн не был просто «ближайшим соратником А.Ф. Керенского». В масонском Великом Востоке народов России он с 1916 г. и до своего отъезда из России в эмиграцию в 1919 г. являлся секретарём Верховного Совета — то есть самым влиятельным российским масоном на момент революции. И потому скорее его «брат» А.Ф. Керенский был ему соратником, а не наоборот.

Не был А.Я. Гальперн и просто «связным британской разведки среди американцев». Ещё до Первой мировой войны он, как юрист и адвокат, представлял в России интересы многих ведущих английских фирм, тесно сотрудничал с посольствам Великобритании в Петербурге, [101] А.Я. Гальперн был достаточно уникальным челонеком, поскольку принадлежал к одной из редчайших в России еврейских семей, удостоившихся дворянского звания. Как и его отец до него, служил, среди прочего, юрисконсультом британского посольства в России. ежегодно бывал наездами в Англии. Эмигрировав в 1919 г. из России и прожив какое-то время в Париже, обосновался в конце концов в Лондоне, где вскоре был принят в престижный профессиональный цех барристеров (адвокатов, которые в Англии, в отличие от простых стряпчих, ведут дела в суде). А во время Второй мировой войны он, как и многие люди его круга, стал офицером британских спецслужб и отвечал за целое направление чёрной пропаганды, которую британская разведка нелегально вела в Штатах в 1939-1941 гг. с целью вовлечения США в войну. Вот, например, что пишут не аккуратные английские, а дотошные американские историки по поводу работы базировавшейся в Бостоне мощной и вроде бы американской радиостанции WRUL в тот период, когда США ещё официально являлись нейтральной державой:

«В архивах УСО (Special Operations Executive, SOE) хранятся ежедневные Расписания передач WRUL, из которых видно, что ответственность за обеспечение вещания несли Сэнди Гриффит (агент G. 112) и Александр Гальперн (агент G.111), в 1917 г. служивший руководителем канцелярии премьер-министра Керенского в России, а теперь работавший в BSC (British Security Coordination — центральная резидентура британских спецслужб в Нью-Йорке в 1939–1945 гг. — А.Б.), и вскоре назначенный начальником её Политического отдела (Political and Minorities Section), с дальнейшим поименованием его в документах УСО как агента G.400.»

Наконец, важные для рассказа о Муре штрихи из личной жизни А.Я. Гальперна.

Упомянутая у Миранды Картер искусствовед и знаменитая радиожурналистка Анна Каллин была другом его семьи, ближайшей подругой его супруги Саломе и жила в его доме в Лондоне; она же долгое время продюсировала передачи Исайи Берлина на Третьем канале БиБиСи. В свою очередь Исайя Берлин, тоже эмигрировавший после революции из России и тоже друг семьи, написал воспоминания о Саломее Николаевне. А в её жизни, похоже, с самой молодости и навсегда осталась и сохранилась её первая любовь — Зиновий Пешков (родной брат Якова Свердлова). Он в середине 1900-х гг., когда Саломе ещё не было 18-ти лет, сватался к ней, и не состоялся их счастливый брак только из-за радикальных мер, которые тут же приняли переполошившиеся родители девицы (Зиновий им показался «каким-то оборванцем», и они срочно организовали Саломе брак по расчёту с богатым фабрикантом). Однако и через двадцать лет, как видно из воспоминаний современников, когда Зиновий уже был заслуженным старшим офицером французских спецслужб, он всё по-прежнему приходил Саломе на помощь, всякий раз по её первому зову, а на старости лет — бывал неизменно зван к ней на светские ужины. Если при этом учесть, что Зиновий Пешков — это крёстный сын А.М. Горького, неоднократно навещавший его (и Муру) в Сорренто, и что Гальперны после нескольких лет в Париже и в Нью-Йорке всю оставшуюся жизнь прожили (как и Мура) в Лондоне, а также что Мура (как и Зиновий) регулярно бывала у супругов Гальперн в Лондоне на светских вечерах, и что Саломе (как и Мура) поддерживала постоянные и дружеские связи с русскими писателями и поэтами в эмиграции — трудно себе представить, как они в таком тесном мире могли бы быть незнакомы. Тем более что, скажем, всех их общий добрый приятель Исайя Берлин (он, например, написал предисловие к вышедшему в 1956 г. Муриному переводу книги Герцена «С того берега») жил в Оксфорде и дружил там со своими соседками Жозефиной и Лидией — любимыми родными сёстрами Бориса Пастернака, а Мура в один из первых же своих послевоенных, уже «оттепельных» приездов в Россию именно на свидание с Пастернаком и отправилась. (То, что во Вторую мировую войну А.Я. Гальперн, Исайя Берлин и Мура к тому же ещё и служили в одном и том же британском разведывательно-пропагандистском учреждении под началом Брюса Локкарта — отдельный разговор.)

Ну и в завершение можно добавить, что ещё до революции, тогда же, когда А.Я. Гальперн «тесно сотрудничал с британским посольством», Мура принимала активное участие в работе знаменитого «английского лазарета» при посольстве, который чтили своим вниманием и покровительством женщины царской семьи, включая саму императрицу, а в остальное время — служила переводчицей у базировавшейся в посольстве резидентуры СПС. Недаром позднее, в самые опасные дни 1917 года (в феврале и в июле), тоже служившая сестрой в английском лазарете дочь британского посла — Мюриэль Бьюкенен — отсиживалась у своей закадычной подруги Муры в Янделе, в имении Бенкендорфов, вдали от бурлящего Питера, под охраной двух посольских офицеров-разведчиков (Мюриэль рассказала об этих своих приключениях сразу по возвращении из России в своём дневнике, опубликованном в Лондоне в 1919 г. небольшим подарочным тиражом).

Дала биографическую справку об А.Я. Гальперне и Нина Берберова, но всего в две строки и только в своей книге о русских масонах «Люди и ложи». Она даже не включила в неё ничего из обширного интервью, которое А.Я. Гальперн в 1928 г дал Б. И. Николаевскому, и которое Берберова наверняка должна была прочитать в прекрасно ей знакомом архиве Гуверовского института войны, революции и мира. Ничего не сказала Берберова и о фактах, приведённых Мирандой Картер. А в «Железной женщине» вообще не упомянула ни словом ни о Гальперне, ни о верной любви и дружбе Саломе и Зиновия Пешкова, ни о всех их общей дружбе с Мурой. Хотя все эти хорошо знакомые ей люди жили буквально на расстоянии вытянутой руки от Муры, дышат с ней одним воздухом, могли слышать шёпот друг друга. И ещё притом, что Берберова — не Миранда Картер, не англичанка молодого поколения уже XXI века; с Саломе и с Зиновием она наверняка не раз и не два встречалась лично, если не в Сорренто, то в Париже, а уж в газете у Керенского она до войны проработала многие годы, его самого по собственному признанию знала почти сорок лет, так что и его былого соратника А.Я. Гальперна наверняка хорошо знала лично. Потому могла и должна была его и его супругу запросто и по-свойски расспросить о Муре; а потом через года благодарным читателям их рассказ передать. Почему же не расспросила и (опять?) не рассказала? Или всё-таки расспросила, или как иначе прознала, но вот честно рассказать уже по каким-то своим соображениям не захотела? [102] Предполагать подобное можно смело, и дальше я ещё расскажу подробнее, почему. Пока же только у кажу на выразительную аналогию: В.И. Старцев, опубликовавший в 1990 г. в России беседы А.Я. Гальперна, Н.С. Чхеидзе и Е.П. Гегечкори с Б.И. Николаевским, отметил, никак не комментируя, такую деталь: «Из 127 масонов, упомянутых в списке, составленном на основе публикуемых документов, в ’Биографическом словаре’ из книги Н.Н. Берберовой («Люди и ложи». — А.Б.) назван только 61.»