Николай Полевой - История русского народа

Первый известил Иоанна о покорении Казани главный воевода князь Михаил Воротынский. Иоанн воскликнул: «Прославим Бога, да освятит Он град сей имени своему Святому!» Отслужили молебен на том самом месте, где стояла царская хоругвь; определили воздвигнуть на этом месте церковь; царь с радостью обнимал всех воевод, велел тушить, заливать горевшие в Казани здания, очистить улицу для проезда его до царского двора, милостиво принял представленного ему Едигера и поехал в Казань. Все, что нашли в Казани, рабов и богатства, царь отдал воеводам и воинам; себе взял только Едигера, его царскую утварь и пушки казанские. После милостивого приветствия, воспоминания о падших, благодарности раненым царь отправил в Москву Даниила Захарьина с известием о взятии Казани, разорении поганства, торжестве православия. Октября 3-го город был очищен от трупов; заложена первая в Казани церковь Благовещения, а 6 октября ее освятили. Иоанн спешил после того отъездом в Москву, назначив наместником казанским князя Александра Горбатого, а князя Василия Серебряного определил ему помощником; князя Петра Шуйского назначили воеводою Свияжским. Имея достаточное войско, воеводы должны были покорять и усмирять окрестные полудикие народы и возобновлять укрепления казанские. Октября 14-го царь отправился из Свияжска; за ним пошло войско в обратный путь, обогащенное добычею, забывая о трудах, потерях и скорби ран. Всюду народ встречал Иоанна как великого победителя и покорителя Казанского царства, с радостными слезами и восторгом. «Ты извел нас из врат адовых!» – говорили ему пленники, освобожденные из неволи казанской. В Нижнем приветствовали его присланные из Москвы, и радостный плач народа заглушал пение благодарственного молебна. В Судогде порадовала его весть о рождении первенца, названного Димитрием. Октября 27-го царь был в Троицкой обители и при гробе Св. Сергия благодарил Бога за победу, а рано утром отправился в Москву. Толпы народа встретили его на берегу Яузы; митрополит и бояре у Сретенского монастыря. Иоанн, Владимир, воеводы и дружины, с ними прибывшие, поверглись перед крестами и иконами. Царь приветствовал митрополита речью, отдавая всю славу победы единому Богу; митрополит в ответе своем славил доблесть, подвиги, заслугу отечеству. Облеченный в золотую царскую одежду, пешком пошел Иоанн в Кремль, молился в соборах и со слезами обнял свою супругу, забывшую скорбь рождения при виде супруга и победителя. Ноября 8-го был великолепный обед в Грановитой палате. Три дня раздавали подарки, знаки отличий воеводам. Слух о победе разнесся в отдаленных областях, и всюду радовались и благословляли царя победительного, юного и счастливого. «Так Господь поможет ему отнять Киев у безбожной Литвы!» – говорили русские. Это было счастливое время в жизни Иоан на; ни прежде, ни после он не был уже столько славен. О счастии – ни слова… его утратил он с добродетелью… Во время Казанской осады, Иоанн дал обещание: воздвигнуть храм в благодарение Богу, и в сентябре 1554 г. построил наскоро деревянный храм близ Кремля, во имя Покрова Богоматери – день взятия Казани. Но в 1555 году начали воздвигать вместо него новый великолепный храм, о девяти верхах, доныне удивляющий нас странным своим зодчеством и известный под именем церкви Василия Блаженного. Еще торжество веры ознаменовало взятие Казани: пленный казанский царь Едигер изъявил искреннее желание быть христианином. Его крестили 26 февраля 1553 года на Москве-реке, и Иоанн осыпал его потом благодеяниями. Нареченный Симеоном, он сохранил название царя, получил дом в Кремле, особых бояр и в ноябре женился на дочери сановника Кутузова. Пируя на свадьбе его, Иоанн подарил ему в поместье Рузу, со всеми ее вотчинами. Еще прежде Симеона, в Чудовом монастыре, сам митрополит крестил малолетнего Утемыша, назвав его Александром.

Иоанн Грозный. Покорение Казани

Здесь конец – не славе Иоанна, но – его благоденствию, душевному спокойствию и тому, что в немного лет вознесло его величием и любовью в глазах подданных; заставило их забыть мятежное правление бояр и грехи юности Иоанна; соединяло сердца всех на подвиги чести. Еще несколько лет продолжалось славное, блестящее правление Иоанново, и как чудом почитали его исправление, перемену в жизни и делах на добро, так впоследствии чудом почли его внезапную нравственную погибель, его изменение на зло, забвение славы, сделавшее его позорищем иноплеменников, страшилищем подвластных. Но там и здесь видимы были только неисповедимые судьбы Божии, во благо народов посылающие гнев и милость на царей и царства земные.

В то время когда в Кремлевском дворце своем покоритель Казани праздновал победы среди бранного воинства и воевод, доказавших подвигами любовь к отечеству и вере православной, когда Иоанн, на двадцать третьем году жизни, видел в будущем только надежду на успехи и славу, готовясь смирить два остальные царства мусульманов, Крым и Астрахань – счастливый брат, супруг и отец – невидимая рука судеб уже тяготела над его главою и готова была показать, ему и свету, как суетны все надежды и замыслы человеческие!

Через четыре месяца после взятия Казани Иоанн заболел: открылась огневая горячка: марта 11-го ближние царя отчаялись в его жизни, и дьяк Михайлов, со слезами, возвестил Иоанну, что время ему подумать об устроении государства после себя. С кротостью христианина царь отвечал, что он всегда готовился к смертному подвигу, и велел писать духовную грамоту, объявляя сына, младенца Димитрия, царем России и своим наследником. Собрал бояр и сановников в столовой палате, и – каково было изумление верных людей, скорбь царя, когда по духовной его не захотели присягать, а князь Владимир Андреевич отказался утвердить запись о своей покорности! И кто же были другие ослушники? Щенятевы, Палецкие, Курбский, Пронские, даже самые родственники Анастасии – Захарьины, как будто в оправдание укоризн, коими осыпали их другие, говоря: «Вы хотите властвовать за малолетнего Димитрия и возобновить для нас времена Шуйских и Вельских!» Наконец – и какою скорбию должно было это поразить сердце Иоанна – отреклись от присяги Адашевы, отец и сыновья – отрекся и Сильвестр! Среди шума, крика и споров невозможно было расслышать различных требований. Бояр позвали к Иоанну. Они предстали к одру умирающего царя и безмолствовали. «Итак, вы хотите другого царя, кроме сына моего? – спросил он слабым голосом. – Но где же присяга ваша мне и где совесть? Димитрий законный царь ваш, и если вы забыли совесть и клятву, то вспомните, что есть Бог, наказующий преступление. Отвечайте; я не в силах говорить много!» Старый крамольник Иван Михайлович Шуйский начал лукаво извиняться, что им худо изъяснили волю царскую и, не видя царя, не слыша слов его самого, они колебались исполнением; но старик Адашев заговорил смело и дерзновенно: «Если мы дадим присягу Димитрию, то будем повиноваться Захарьиным, государь; мы знаем, что в их руках будет тогда власть. А кто не помнит, какую чашу бедствий испили мы во время малолетства твоего, когда управляли бояре!» «Я велю вам присягать не Захарьиным, но сыну моему Димитрию. Кому отрекаетесь вы служить еще в пеленках сущему, тому и в возраст пришедшему служить не будете. Если я и сын мой вам не надобны – ответ на душах ваших». – Так отвечал Иоанн, и не мог более говорить. Между боярами начался шум, спор; им велено было удалиться.