Степан Злобин - Салават Юлаев

Многих из нас Зиянчур разослал по аулам собирать воинов. Каждый день приходили новые сотни людей. И вот всюду пронесся клич: "За Башкирию! За хана!"

Я ехал с набранной мною сотней воинов, когда нас догнал татарин на рыжей кобыле. Кобыла упала, ожеребилась и тут же издохла. Татарин рассказал, что гяурский начальник, князь Урусов{37}, несмотря на половодье, перешел реку Сакмару и идет на Сакмарск и к новой крепости.

Когда это известие привезли мы Кара-Сакалу, он полсуток совещался с Аланджянгулом и Зиянчуром. Потом он приказал свернуть коши и выступить в путь.

Река бушевала и разливалась; каждый ручей становился рекой, и каждая лощина превратилась в поток. Жижа скользила, хлюпала и быстро утомляла коней.

Травы было еще мало, и усталых коней нечем было кормить.

Деревья и кустарники, еще не покрытые зеленью, не укрывали нас от глаз лазутчика и неприятельских выстрелов.

Мы шли вперед.

Ветер стегал наши лица дождем и слезил наши взоры.

Мы шли.

Прослышав о наших подвигах издали, потому что слово человека, несущее славу воинов, обгоняет и стрелу и молнию, люди оставляли жилища и шли со своих мест.

Гяурские собаки - тарханы со своими ублюдками - собирались вместе, чтобы отбиваться от нас. Честные воины приносили нам свои богатства, свою смелость и силу.

Хан ехал впереди нас под зеленым знаменем, высоко развевавшимся над ордой.

Сзади тянулись тяжелые гурты ленивых баранов. Их жир порастрясся во время похода, и они жалобно кричали от усталости. Многие овцы ягнились в пути, и мы их частью тут же убивали для пищи, частью же оставляли в добычу волкам - не было времени возиться с ягнятами.

Многие юрты, куда мы еще не дошли, сами подняли наше знамя и, собрав оружие, ушли в горы. Они так же расправлялись со своими "верными" баями, как мы со своими.

Мы ожидали подкрепления с Кубани. Восемьдесят тысяч воинов, идущих к нам в помощь, стали для нас надеждой, они стали нашей храбростью и, еще не успев прибыть, удесятерили наши силы. Русская царица испугалась нашего мятежа. Она сказала своим начальникам:

- Кто будет мало жесток с башкирами или кого они победят, будет наказан.

И царские солдаты, врываясь в наши селения, если кого заставали, того по приказу начальников убивали, а деревни сжигали.

Мы платили им, как велел пророк: изловив солдата, мы с него сдирали кожу, мы его истязали и мучили. Мы жгли их живьем, вешали за шею, секли головы, ломали кости живым и отрезали уши и носы.

Заводы, построенные на наших землях, мы сжигали. Рабочие люди с заводов бежали от нас прочь, едва только мы подходили близко, но наши стрелы и пули их настигали в лесах и ущельях.

Мелкие крепости пали перед нами, солдаты были истреблены.

Гонцы из разных мест вскоре примчались к нам с вестью, что нас окружает большое войско царицы.

Тогда в степи, где мы находились, раскинулся ханский кош. Салтан-Гирей с начальниками ушел под войлочную кровлю.

Воины ожидали решения старших и говорили, что вот хан пошлет гонцов на Кубань, чтобы скорее пришло войско; иные же осторожно шептали, что хан изменник и никто не придет к нам на помощь.

Это говорили многие, но я не слышал. Когда я впервые услыхал, то взял ружье и застрелил говорившего. Это был сын брата моей матери. Он упал с разбитой головой. Я сказал:

- Изменник! Змея! - И я плюнул в лицо убитого.

Бывший со мною мой кунак посоветовал:

- Пойдем, Юлай! Ты убил брата, и отец его убьет тебя. Пока не поздно, проси защиты у хана.

Мы пришли к ханскому кошу, я и мой кунак, и мы дождались конца совета. Тогда хан, выйдя, спросил нас, что надо, и кунак рассказал о моем проступке.

Хан усмехнулся в черную бороду и взглянул на меня.

- Напрасно ты берешься за мои дела: я сам должен был убить его. Делать нечего. Судьба отняла у тебя брата, - вместо него отныне братом твоим буду я. Ты оставайся всегда при мне.

Так я стал братом хана Салтан-Гирея, названного Кара-Сакалом.

На ханском совете было решено собрать всех башкир вместе, чтобы гяурскую силу встретить не меньшей силой. Аланджянгул и Зиянчур оставили войско и поехали собирать воинов. Слухи о приближении гяуров каждый день возобновлялись. Сначала гяуры шли на Сакмарск и Губерлинские горы{39}, а потом внезапно повернули влево в, дойдя до Тамьянского юрта, остановились при Тархангуле.

Невдалеке расположились и мы, ожидая прибытия помощи.

Однажды ночью хан разбудил меня.

- Юлай, - сказал он, - что мне делать? Ты молод, однако не глуп советуй. Ты мне брат. Гяуры утром пойдут на нас, а подкрепления не будет: Аланджянгул и Зиянчур попались в руки русских начальников.

- Хан, - сказал я, - что значат два человека?! Разве не идут к нам восемьдесят тысяч воинов с Кубани? Разве не придут на помощь нам Джанбек-батыр и каракалпаки?!

Тогда хан с горечью засмеялся.

- Сядь, - сказал он мне, указывая на шелковую подушку. - Сядь и слушай меня.

- Ты брат мой, Юлай, - сказал хан, - и ты мой свидетель. Ты еще год назад смеялся, как сам я, над тем, что я буду ханом. - Кара-Сакал увидал мой испуг и улыбнулся. - Я не сержусь. Я сам смеялся тогда, и вы с братом смеялись за кошем твоего отца. Как же - безносый хан! Аланджянгул грозил мне и заставил назваться ханом. Он говорил, что турецкий султан обещал дать денег на войну против гяуров. Это не я стал ханом, а он. Моя молодость темная, и никто не знает меня. Аланджянгула знали все. "Как простой башкирин станет ханом? - сказал он мне. - Другие тоже захотят!" А меня никто не знал. Я не знатен. Я был в Турции и на Кубани. Я воевал с кайсаками, и они продали меня в Бухару, где я был рабом. Когда я вернулся, моя речь стала не похожа на нашу родную речь: я говорил как чужеземец. Аланджянгул приютил меня и взял к себе в пастухи. Я жил с его овцами в бедности. Хозяин дал мне калым, чтобы я мог жениться. За этот калым я сделался его вечным покорным рабом. Его должник, я не смел ослушаться хозяина. Аланджянгул заставил меня назваться ханским сыном, и я назвался. Я отдавал приказы народу. А сам Аланджянгул повелевал мной. Он угрожал мне смертью, и, если бы Зиянчур и его кунаки не следили за мной, я бы убил его год назад, потому что я не хотел быть ханом. Теперь для меня уже нет пути назад. Аланджянгул попал к гяурам, и я остался ханом башкир. Так хотят башкирские баи. Им все равно, кто поведет за них наш народ. Им нужна свобода, чтобы торговать с хивинскими и бухарскими купцами. Новая крепость преградит пути для дешевых товаров. Когда у царицы была война с турками, мы восстали. Теперь война кончена. Русские начальники говорят, что все воины, сражавшиеся с турками, идут против нас. Они грозят истребить всех башкир.

Я видал недавно, как карга клевала издыхающую крысу. Крыса вздрагивала, а карга спокойно наслаждалась, выклевывая ей глаз. Карга - это царица, а крыса - башкиры. Урусы выклюют наши глаза и нашу печень! Я был раньше рабом бухарского купца, и я был после рабом своего советника Аланджянгула. Я не был никогда повелителем и не умел быть им, хотя умею быть воином и сумею умереть под знаменем ислама.