Степан Злобин - Салават Юлаев

Аланджянгул пропал, и я не рад этому, хотя хотел его смерти год назад. Теперь Азраил простер меч свой над нашим народом...{41}

Когда хан замолчал, в ушах моих заскулила укорами кровь убитого брата, и дрожащим голосом я спросил Кара-Сакала:

- Скажи, Салтан-Гирей, а наши союзники на Кубани?

- Это "воины моего отца", - ответил хан, - их так же, как отца моего, выдумал Аланджянгул.

- А кайсаки? - продолжал допытываться я.

- Кайсаки отказали в союзе безродному башкирину, они кочуют до самой Кубани и знают всех ханов. Они засмеялись и не поверили выдумкам о моем отце.

- А каракалпаки? Ты же сказал, что их тысячи... Каракалпаки!! - Мой голос дрожал, когда я допытывался: кровь убитого брата стучала у меня в висках, и я хотел убить хана.

Кара-Сакал засмеялся.

- Малай, - сказал он, - разве можно из одной черной бороды сделать тысячу черных шлемов?* Кто пойдет в союзники к бедному пастуху Миндигулу из Юмартынского юрта по Ногайской дороге?!

______________

* Игра слов: кара-сакал - черная борода, кара-калпаки - черные шлемы.

Там, на речке Сулучуку, у него есть мать. У нее нет воинов. Там у него были братья. Оба убиты. Там есть у него жена. Но что даст она войску? А дети бедного Миндигула, "ханские" дети, они слишком молодые еще, чтобы отдать свою кровь на войне.

Пастух Миндигул был рабом.

Он убил хозяина-купца и бежал через пустыню; он видел много восходов и закатов, прежде чем пришел домой, и он видел много людей. Он пришел домой, чтобы пасти баранов.

Гяуры отняли у него нос. Кайсаки отняли ухо. Хивинский господин отнял у него палец, а родные братья башкиры отняли честь. Они сделали его обманщиком своего народа!

- Вот, знаешь ты все, брат "хана". Скажи, младший брат, что делать повелителю башкир? - заключил Кара-Сакал.

Я молчал. Сердце мое возмутилось. Что мог сказать я? Я сжимал рукоять ножа.

- Тебя казнят, Миндигул! - это я сказал тихо. И еще тише я сказал: Многие говорят, что ты обманщик и что тебя надо выдать гяурам. За голову Аланджянгула обещали пятьсот рублей. За твою дадут больше. Беги, изменник народа! - сказал я и ждал. Если бы он согласился, мой нож пронзил бы его сердце.

Кара-Сакал задумался и долго молчал. Но вот встал он и стал выше ростом на целую голову.

- Малай! - сказал он гневно. - Кто должен бежать? Я - воин, а не баба! Я - хан! Кто предаст меня? Уже воины отца моего подходят к Уралу. Их восемьдесят тысяч! Только две дороги башкир еще не пристали ко мне, и они будут наши! Русский начальник лжет, что война с турками кончена, и двуглавый урод с гяурского знамени{42} своими крыльями не заслонит полумесяца на зеленом знамени пророка! Я поведу свой народ к победе и славе!..

Еще за несколько мгновений до того я готов был убить раба Миндигула, теперь я отдал бы за великого хана три жизни, если бы аллах даровал их мне. Нож выпал из моей руки. Передо мной стоял не раб бухарского купца - это был великан-батыр.

- Карагуш, - сказал я. - Хан башкир!..

И я опустил глаза в землю.

Кара-Сакал усмехнулся.

- Я - карагуш, а ты - мой младший брат. Подыми свой нож.

Он взял лук. Долго выбирал стрелу в колчане. Наконец выбрал лучшую, вышел из коша, натянул тетиву до отказа и спустил первую вестницу Азраила в лагерь гяуров. А я крикнул:

- К оружию! К оружию!

Мы сражались. Это был первый бой с русскими, и они отошли под нашим ударом.

В эту ночь к нам прикочевали с женами и детьми еще три юрта башкир Табынский, Кубеляцкий и Катайский - и еще приехали вестники от двух юртов Киргизского и Дуванского - и сказали, что вот освободятся ущелья от воды и они придут к нам.

Сила наша росла...

Но русские тоже не дремали. Хотя они и лгали про мир с турками, но у царицы было множество воинов. Она прислала на нас казаков с Яика и с Днепра - реки, которая течет далеко к закату, и она прислала много солдат и пушек, и вот еще не успели очиститься дороги от воды в горных лощинах, еще не везде растаял снег, а победа изменила нам.

Велик аллах в гневе и в милости!

Русский командир Языков напал на нас с казаками и солдатами, другой командир, Арсеньев, пришел на помощь ему, а нас оставил аллах.

Нам оставалось отойти назад и ждать, пока придут две приставшие к нам дороги. Чтобы отойти, надо было двигаться по пути на Свибинский юрт через крепость Чабайкул, но собаки русской царицы, изменники-тарханы, заняли эту дорогу.

Хан советовался со мной. Мы решили скрыться в лесу при истоке Усень-елги, где много гор и камней. Но гяуры не дали нам дождаться, пока реки войдут в берега и воды успокоятся; они окружили нас крепко, как кольца аждаги{43}. И вот от нас уехала целая толпа трусов и изменников к тарханским собакам, и они звали с собой остальных и кричали Кара-Сакалу, что он обманщик и самозванец.

Их было около ста человек. Когда они уехали, хан, опустив голову, долго сидел в коше, потом позвал меня.

- Нельзя, чтобы русские узнали, что у нас нет согласия, - сказал он. Ни один из изменников не должен дойти до "верных", ни один из них не должен остаться в живых... Делай, как знаешь!

Я понял хана. Я собрал пятьсот человек; из них было двести с ружьями. Мы сели на коней и еще до заката, обогнав изменников по самым трудным дорогам, хотя погубили в пути лошадей, заняли ущелье, где лежал их путь. Мы поступили с ними, как раньше с войсками старшины Булара; разница была в том, что из них мы ни одного не оставили живым, мы убили также бывших с ними семнадцать женщин и много детей. Мы добили всех раненых, и никто не узнал от изменников, что среди нас есть несогласие.

Когда я сказал обо всем хану, он вздохнул.

- Мы поступили неверно, Юлай! - ответил он. - Разве можно завтра убить тысячу человек, если они захотят нас оставить? Ворона клюет живую крысу, а блохи, которые жили в ее шерсти, боятся и убегают!

На нас напали в первую же ночь после этого русские начальники Арсеньев и Языков. Мы бежали так поспешно, что оставили наши коши и едва успели уйти за Кызыл-елгу.

Татарин Торбей шел с тысячью казаков против нас из Верхнеозерной крепости. Гяурский князь Урусов, большой начальник, шел с полдня от Сакмарска.

Хан был прав. Прошло три дня после первой измены, и снова от нас бежали многие, но, боясь, что их постигнет та же судьба, бежали ночами, тайно, чтобы никто не знал, и предавались гяурам.

И вот пришел день: гяуры соединили силы.

Аждага, сестра шайтана, крепко сжала кольцо. Хан говорил с воинами. Он сказал:

- Аллах поможет нам победить. Будьте смелы. Если же видно будет, что не устоять, то бегите за Яик; там ждет мое войско - восемьдесят тысяч воинов.

Тогда один башкирин громко засмеялся и многие закричали:

- Обманщик!

- Надо тебя выдать русским!

- Мы будем сражаться только потому, что все равно теперь нас казнят!

- Изменник!.. Убьем его!..