Степан Злобин - Салават Юлаев

- Стал наливать? - спросил Салават.

Мужичонка крутнул головой.

- Где там! Приказчик спустился, бил, надсмотрщик бил, бросили в воду я потонул. Чаяли, что покойник, взяли наверх. Наверху очнулся... три недели лежал, да снова окреп... живучий! Как сказали мне - завтра опять под землю, я побежал к реке да кинулся в воду. С железами вниз пошел, ан коряга спасла... зацепился за пень плавучий... вишь - жив!..

Амина слушала, ничего не понимая.

Салават запретил ей говорить о своем госте, но Амина ли не утерпела или кто-то из женщин, зашедших к ней, видел случайно русского беглеца, однако дня через три его безмятежной жизни к Салавату в кош внезапно заехал отец.

Юлай не застал врасплох Салавата. Семка и не жил в коше: он просто скрывался рядом с кочевкой. Однако старшина с подозрением осмотрел весь кош.

- Все говорят - у тебя русский, - сказал он Салавату. - У нас довольно своих хлопот. Ты сам подбивал не давать царице коней. Теперь могут прийти за конями солдаты. Если узнают, что у тебя беглец...

- Я сам отвечаю за гостя, - резко сказал Салават.

- Тебя отведут в тюрьму и меня на старости лет из старшин пожалуют в каторгу...

Юлай понял, что Салават не уступит, и испугался за свою участь.

- Ищи, атай. Если его найдешь - он уйдет от меня. Но ты его не найдешь, не найдут и солдаты, - пообещал Салават, утешая отца.

- Боюсь, Рысабай напишет донос, - пробормотал Юлай.

- Его сын у Рустама сам с турком спутался... Что лучше?! - спросил Салават.

- Турок уже далеко, он уехал три дня, - сказал старшина. - Салават, ты позоришь меня, - взмолился старик со слезами в голосе. - Все говорят, что ты окрестился. Я не верю писарю, но народ ему верит. Докажи всем, что ты не русский... Бухаир призывает народ камнями побить тебя...

- Как докажу? Зачем доказывать! Я верю словам пророка. Я не ищу у царицы милостей... Что мне крещенье? Я мусульманин, как все башкиры.

- Все знают, что у тебя скрывается русский. Если ты не крестился, то выдай начальникам беглеца. Мы отдадим русского русским.

- Он мой гость! - возмущенно сказал Салават. - Ты, отец, знаешь, чему ты меня учил? Гость есть гость!

- Тогда Бухаирка прав. Значит, ты русский! Прощай! Ты не сын мне! воскликнул Юлай. Он вскочил на коня и умчался.

Возмущение кипело во всем существе Салавата. Он довольно был сам беглецом, скрывавшимся от властей, чтобы каждый беглец стал ему братом и другом. Русские привечали и укрывали его. Он готов был драться за гостя, как за родного... Нет, он не выдаст его никому. Если писарь сумеет поднять народ на облаву за беглым, Салават убьет шурина, но не выдаст гостя.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Наступила осень. По утрам в горах иней покрывал сединой травы, и хотя полуденное солнце пыталось им возвратить молодость, но бурый цвет смерти и разложения с каждым днем все больше сменял жизнерадостную зелень степей и лесов.

Настала пора возвращаться к зимовью в аулы, но начатое неподчинение начальству грозило тем, что на зимовки сразу нагрянут солдаты, стануть брать лошадей, а может быть, и людей. Многие уже раскаивались в том, что ушли в горы, а не погнали сразу лошадей. Но вместо того чтобы решиться на что-то, башкиры еще оттягивали время, оставаясь на горном кочевье.

Юлай призвал к себе стариков на совет; сварил большого барана. Долго сидели старики, обдумывая, что делать, и наконец решили сменить еще раз место кочевья и двинуться ближе к зимовке, а там уж разведать, что собирается с ними делать начальство.

И вот едва основались шайтан-кудейцы на новом кочевье, как женщины, выйдя доить кобылиц поутру, увидали с горы приближающихся к кочевью солдат. Подруги кочевников не хуже мужчин умели скакать верхом. Одна из них мигом примчалась к кошу Юлая.

- Солдаты! - тревожно выкрикнула она. - Солдаты едут, агай!..

Солдаты были еще далеко, когда высланные в дозор сыновья старшины Сулейман и Ракай убедились, что женщины были правы, что не страх обманул их. Солдат было семь человек, они ехали не очень спеша. За плечами у них были ружья, на головах кивера.

На всякий случай Юлай приказал сгонять в лощину к речке коней, чтобы сказать, что кони готовы, их только осталось отправить, куда укажет начальство.

Сам Юлай пошел одеться по форме торжественно, как полагалось при встрече начальников. Он волновался, не так пристегнул саблю, долго не мог нацепить медаль, раздраженно покрикивал, чтобы скорее кололи барана и варили мясо... Но все успелось, все было сделано, когда наконец появились солдаты и с ними писарь, который успел их встретить, будто бы невзначай.

Разодетый, торжественный старшина вышел из коша на зов Бухаира.

- Капрал к нам с какой-то бумагой, Юлай-агай, - почтительно поклонился Юлаю писарь.

Капрал и солдаты сошли с лошадей, солдаты построились в ряд. При взгляде на них Юлаю стало не по себе - сразу припомнился тот день, в который была сожжена их деревня. Однако на этот раз солдат было мало. Семеро солдат не посмеют напасть на народ. Эта мысль несколько успокоила старшину. Капрал вышел вперед, вынул из сумки пакет с сургучными печатями.

- Ты старшина... Шай-тан-Ку-дей-ского юрта, Юлай Аз-на-ли-хов?.. - с трудом прочел капрал на пакете.

- Я - старшина Юлай.

- Салам-алейкум, старшина! - дружелюбно приветствовал капрал.

- Здравия желаю, капрал! Здорово, солдаты! - молодецки выкрикнул по-русски Юлай и протянул руку капралу. - Я сам, ведь сказать, капрал, как и ты. В поход гулял много... В чужой стороне гулял. Прусский царь Фридка{187} гонял!

- Еще раз, коли так, здоров, камрат! - весело воскликнул капрал, второй раз пожав руку Юлая.

- Еще раз здоров, камрат! - отозвался Юлай. - Ну, какой там бакет притащил?

- Держи бакет. Прочтешь - сам узнаешь.

Юлай принял пакет, почтительно поглядел на красные сургучные печати, надорвал край и подал писарю.

- Читай-ка...

- "С получением сего указа тотчас, немедля, надлежит тебе, старшине Юлаю, собрать своего юрта лучших жигитов сотню, одвуконь, в седлах с сайдаками, стрелы да пиками..." - читал Бухаир. - А много ведь будет сотню, - сказал он капралу, прервав чтение. - Мы и так ведь злодея поймаем: недалеко искать-то - все знают! Гляди-ка, начальник капрал, что я нашел...

Бухаир сунул руку за пазуху и торжествующе вынул кандалы с распиленными наручниками.

- Наверно, недалеко ушел вор! - сказал он.

У Юлая стеснило дыхание. Как ни раздражал его Салават своим упорством в выдаче русского беглеца, он надеялся, что тот сам уберется с кочевки. Предательство писаря ставило под угрозу не только Салавата, но и его, старшину, чей сын оказался укрывателем беглеца. Юлай силился что-то сказать, но слова не шли в голову. Он вдруг вспотел от волнения.

- Раз цепи ведь снять изловчился, теперь его где поймаешь! Теперь не поймать!.. - пробормотал старшина.