Степан Злобин - Салават Юлаев

Салават понял свою ошибку.

- Дурак, - корил он себя. - Ты хотел быть умнее всего парода - и вот попался. Тысяча человек поведут тебя в войско царицы, и ты не сможешь от них уйти. Если бы ты не стал их начальником, ты бы мог скрыться один, а теперь, у всех на виду, тебе никуда не суметь убежать...

Салават больше всего жалел о том, что не поделился ни с кем своим намерением идти к царю и заранее не сумел сложить вокруг себя кучку надежных людей.

Утром Кинзя подошел к другу.

- Не знаю, Салават. Все боятся. Никто ничего не знает... Кто говорит надо за царя, кто - за царицу... За царицу хотят из страха, что жестоко усмирять потом будут...

Салават велел приготовиться в дорогу, а сам зашел снова к Богданову. Асессор только что проснулся и завтракал. Напротив него сидел за столом писарь в очках. Салават заметил, как он вложил в пакет пачку бумаг и среди других - манифест царя, обращенный к башкирам, и потом запечатал сургучной печатью.

- А, соловей! - встретил Салавата асессор. - Входи, входи... Вот тебе пакет. Передашь в собственные руки - слышь, в собственные! - генералу Кару... Вот пакет... - Асессор взял от писаря, осмотрел и зачем-то понюхал сургучную печать. - С тобой же пошлю и вчерашнего мужичонку - не задуши его. Живым генералу сдай. Теперь с богом!.. Кругом и марш!..

Салават вышел за ворота. Вместе с ним вышел асессор. Весь отряд в тысячу человек "инородцев" стоял на улице.

- Одна сволочь! - сказал асессор. - Как они драться будут! Давлетов! позвал он громко. Тептярский старшина выехал к нему. - Вот тебе начальник, Салават Юлаев. Не гляди, что он молод, зато удал. Он вас поведет куда надо.

- Латна, вашескородье! - согласился старшина, исподлобья, угрюмо взглянув на Салавата, так нежданно ставшего выше его самого.

- Ну, с богом, - отпустил асессор.

Кинзя подвел Салавату лошадь. Салават вскочил в седло и тронул коня. Тысяча коней тронулись за ним, по десяти в ряд, с края каждого ряда ехал десятник. Сотня разделялась от сотни, впереди каждой скакал сотник. Рядом с Салаватом ехал капрал, тот самый, что приезжал на кочевку для набора башкир. Его солдаты держались с боков и позади отряда.

Проехали мимо пристани.

Развернулась степь. Салават дернул поводья и поскакал быстрее. Он не подал никакого другого знака, но за ним быстрее зацокали копыта тысячи коней.

Следом за Салаватом, передней сотней, скакали его башкиры. Приняв начальствование над всем отрядом, Салават назначил сотником над своими Кинзю{215}. Он слышал ропот среди своих: "Сын старшины сына муллы поставил! Другим не верит..." "Боится измены, собака!" - ворчали втихомолку башкиры.

Рядом с Кинзей, под надежной охраной двоих башкир, назначенных Салаватом, трясся на лошади без седла связанный Семка.

Салават напряженно думал о том, как выбраться из своего почетного и тяжелого плена. Еще полсуток пути - и все будет кончено, тогда уже не уйти. Надо было спешить. Но как?

Незаметно Салават удержал своего коня и сравнялся с Кинзей и Семкой, когда капрал отъехал покурить со своими солдатами. Пользуясь тем, что никто из окружающих Семку не понимает по-русски, Салават вполголоса обратился к нему:

- Ты, Семка, где письмо государское взял?

- За его рукой государевой припись - такое письмо где взять, как ты мыслишь? Сам государь мне дал, - сказал Семка.

- Так, стало, ты сам его видел?!

- Сам видел, - признался пленник.

- Чего же государь тебе наказал? Зачем он тебе башкирско письмо дал?? Ведь ты не башкирец!

- Вас, башкирцев, приводить к его царской руке послал... - Семка осекся, заметив, что капрал их нагоняет.

Капрал и сам давно уже порывался заговорить с пленником, но опасался того, что Салават понимает по-русски. Семку он знал еще год назад, до побега его из солдатской службы, как знали и помнили Семку и все солдаты. Если бы Семка пал на глаза не Богданову и не вновь присланному в тот год поручику, а попался бы кому-нибудь из старых офицеров полка, то его бы разом признали, но Семке, что называется, повезло. Только что, дымя табачком, капрал говорил с солдатами именно о нем. Они узнали его и вместе с тем еще не узнали. Капрал догнал Салавата и Семку.

- Семка, хошь табачку? - внезапно спросил он.

- Милость твоя, Листратыч, то дай потянуть, - отозвался Семка, не таясь от капрала.

- Ты, сказывают, затем и бумагу поднял с дороги, чтобы табачку покурить, - усмехнулся тот.

- За тем-то и поднял, - подтвердил пленник.

- А что в ней писано было? - спросил капрал.

- Ты башкирца спроси, Салаватку. Ему давал барин читать - по-татарски ведь писана, - притворился незнайкой пленник.

- Слышь, Салаватка, про что бумага? - обратился капрал к Салавату, свертывая цигарку для Семки.

- Царь Пётра письмо написал к башкирцам. Землю, волю дает, реку, лес, начальников убивать велит царь.

- Какой же он царь, коль велит начальников побивать?! - усомнился капрал.

- Они его тоже ведь не жалели, значит! - сказал Салават.

- Точно, что не жалели, - признал и капрал. - А что же он одним башкирцам письмо прислал? Царь-то русский, а письмо башкирцам?!

- Видать, он ко всем народам писал. У народов ведь разные нужды, вмешался Семка. - Кому чего надо, того тем и жалует.

- А сказывает начальство - не царь он, Пугач, беглый каторжник, рваные ноздри! - сказал капрал.

- Тьфу, брехня-то! - не выдержал Семка. - Каки таки рваные ноздри?! Да я его, как тебя, видал! Образом благолепен, бородка, усы черноваты с русинкой. Очи кари, обычаем прост, аж до слез...

- И грозен? - спросил капрал, уже поддаваясь искреннему тону пленника.

- Кому-то и грозен, а кому-то и милостив. Люди разны, и милость и грозы под стать человекам!

- Стало, письмо-то... Не на дороге нашел! - качнул головой капрал. - И говорил он с тобою, с солдатом беглым?!

- Не токмо что говорил - из царских рук чарку я принял, - увлекся Семка, - за ручку с царем витался и лобызал его ручку, манифесты своею рукой он мне дал, а как в дорогу послал, то сам государь меня обнял и в уста целовал.

- Мать честна! - удивился капрал. - Чай, медом пахнет, как целовал?

- Водкой да луком. Дух чистый русский! - сказал Семка. - Поручика чин на мне нынче.

- Ну, брешешь, Семен! Каков уж ты, братец, поручик?! Из беглых солдат во поручики!.. Бога побойся, собака! - рассердился капрал.

- Искали бумаг у меня господа, а заветную разыскать не сумели, признался пленник. - На привале ты сам прочитай, покажу, то не скажешь брешу!..

Капрал замолчал. Как ведь знать - не накликать бы лиха! Вдруг вправду был беглый солдат, а теперь офицер... благородие!

- Хоша б посмотреть своими глазами на царский подпис... Эх ты! Не сберег такую бумагу - поручик взялся! - укорил капрал.

- А бумага в бакете у Салаватки лежит, печатью ее припечатали да в бакет заложили, - утешил Семка.

- Неужто вправду? - спросил капрал.