Степан Злобин - Салават Юлаев

Хлопуша уехал. Салават остался в заводе еще сутки. На вторые сутки его взяла тоска. Он не выдержал и выехал в путь.

Вскоре после ранения Салавата осада с Кунгура была снята. Михаила Мальцев отошел со своими казаками под Красноуфимск, в пополнение к Матвею Чигвинцеву, оставленному Салаватом для обороны Красноуфимска.

Помня наказ Салавата всеми мерами удерживать Красноуфимск и его угрозу карать за оплошность смертною казнью, Матвей Чигвинцев исправно посылал донесения под Кунгур, а после отхода повстанческих войск от Кунгура сообщал под Екатеринбург, где начальствовал пугачевский полковник Белобородов{327}.

Через дней десять после снятия осады из Кунгурской крепости вышел отряд солдат под командой майора Гагарина и направился к Красноуфимску.

Разъезды Чигвинцева тотчас примчали об этом весть своему командиру, и гонцы с донесениями полетели к Екатеринбургу, прося о помощи Белобородова. Однако занятый захватом екатеринбургских заводов, местный уроженец и бывший капрал, а нынче пугачевский полковник Иван Наумович Белобородов не мог в то время покинуть заводы.

- А кто ж там полковником ранее был? - спросил он гонца.

- Славный полковник был - Салават Юлаич, да раненый в дом на поправку отпущен. Без него-то и врозь все пошло. Его и башкирцы и русские слушались ровно. Хоть молодой, а удалый полковник, и разумом взял.

- Далече ль отсюда?

- Дни в два доскакать.

- Ну и с богом, скачи. Я ему тотчас бакет укажу приготовить. Чай, нынче оправился - пусть поспешает. А мне-то негоже заводы покинуть. Злодеев-воров повсюду кишит. Отъеду отсюда - и супротивники тотчас налезут в наши заводы.

Белобородов велел написать Салавату и выслал пакет с гонцом.

Силы бурлили ключом в поправлявшемся, крепнувшем Салавате. Еще никогда прежде не делал он таких громадных, перегонов в один день. Никогда к ночи не освобождал ногу из стремени с таким сожалением.

Едучи от аула к аулу, на каждой остановке он собирал сходы, читал пугачевские указы и манифесты, сулил земли, воды, леса, даровую соль и полную волю, грозил непослушным смертью, усердным же обещал царские милости. И снова с ним шли уже сотни три горячих и отважных жягетов. Весть о Салавате летела от селения к селению впереди него. Бедняки встречали его приветом и хлебом-солью, богатые хоронились в подвалы, в стога и по нескольку часов высиживали, не смея показаться на глаза.

Аул Шиганаевку он миновал стороной, узнав, что в соседней волости появились злодеи, которые побивают верных государю людей. И вдруг к нему на дороге подъехал гонец от Белобородова.

Он протянул Салавату пакет.

Белобородов писал, что Красноуфимской крепости угрожает беда, что там башкирской и русской армии не более тысячи человек, и хотя с ними есть десять пушек, но пороху мало.

"Вам, господину полковнику Салавату, через сие рапортую и прошу: что имеется в команде вашей служащих, собрав всех самоскорейшим временем, с оными следовать в Красноуфимск, дабы нашу армию и артиллерию вовсе не потерять".

- Сотник Рясул! - позвал Салават одного из воинов, приставших к нему накануне.

Юный, как сам Салават, начальник молодецки подъехал к полковнику.

- Резво, как ветер, скакать. Веди всех под Красноуфимск. Я вас догоню по пути, - приказал Салават. - Явишься там к атаману Матвею Чигвинцеву или к Араслану Бурангулову.

Молодой сотник вспыхнул от гордой радости, что ему поручают такой отряд.

Оставив с собою всего лишь двоих товарищей, Салават повернул в родную деревню...

После отъезда Салавата на войну в Шиганаевку нагрянули пугачевские полковники Грязнов и Сулаев, набиравшие войска под Уфу по указу Чики Зарубина. Юлай уже слышал о том, что в одном из башкирских юртов за отказ от повиновения повешен Грязновым башкирский сотник Колда Девлетев. Когда пугачевские вербовщики явились в аулах Шайтан-Кудейского юрта, Юлай не стал им противиться. Он объявил им о том, что Салават привез ему письмо государя, в котором сам государь его называл полковником.

- Что ж ты, полковник, тут даром сидишь, когда государю надобно войско? - сказал Грязнов. - Ну-ка, сбирайся-ка в службу!

И с полутора сотнями всадников Юлай поневоле должен был выехать под Уфу...

Салават незамеченным въехал в родной аул, отправив двоих товарищей по соседним аулам - в Юнусов и в русскую заводскую деревню Муратовку, сговорившись о том, что утром они приедут с набранными людьми к нему в дом.

Амина растерялась, когда он приехал, потом кинулась раздевать его, но Салават остановил ее, расспрашивая, где Юлай, где Бухаир, кто остался в деревне.

Она отвечала, робея, путалась и невнятно бормотала.

Салават узнал от нее, что юртовым старшиной вместо Юлая остался отец Гульбазир старик-грамотей Рустамбай.

- Я пойду к Рустамбаю, - сказал Салават.

- Ты хочешь взять женой Гульбазир? - спросила его Амина. Ее глаза были испуганными, а в голосе задрожали слезы.

- Мне не надо другой жены, - сказал Салават. - Ты ведь родишь мне сына? - спросил он, чтобы отвлечь ее от разговора о Гульбазир.

Но это было еще хуже. Амина потупилась.

- Нет его, Салават, - забормотала она. - Нет сына... Что делать мне?! Я несчастная!.. Бог не дает мне стать матерью... Это оттого, что я много тоскую. Солнце не греет меня. Облако не кропит дождем. Останься со мной. Твой цветок зачахнет с тоски, если ты снова уйдешь...

- Нельзя, Амина. Надо идти в поход. Я большой начальник, - старался он ей объяснить.

Но тоска по сыну, забытая давняя грусть о неродившемся Рамазане в нем загорелась снова. Он не знал, что - мысль о Гульбазир или бесплодие Амины его взволновало больше, но родной дом вдруг показался ему душным, тесным, как клетка, и он захотел тотчас бежать из него... В поход, в поход!..

Ему даже трудно было принудить себя ночевать дома. Нарядная, словно в праздник, Амина ему показалась скучной. Рот ее, который открывался, как клюв, требуя ласки, перестал быть манящим.

Салават решил не задерживаться вербовкой по всему юрту и выступить в поход только с теми, кто сразу придет к нему добровольно... "Бедный, смешной цветок в длинной шапке, зачем ты достался мне, не другому!" - размышлял Салават, глядя на Амину.

Он вышел из дому и направился к Рустамбаю.

- Здравствуй, русский полковник! - сказал Рустамбай, и Салават не понял, с насмешкою он произнес это приветствие или серьезно. - Садись, господин полковник. Что скажешь?

На кошме в уголке спал Мурат - шестнадцатилетний брат Гульбазир. Когда вошел Салават, он сел, протирая глаза, едва слышно в смущении пробормотал приветствие и уставился с любопытством на гостя.

- Мне нужно набрать людей к государю в войско, - сказал Салават Рустамбаю. - Враги подступают к Красноуфимску. Там стоит тысяча моих воинов с десятью пушками, но этого мало. Надо еще воинов, не то и людей побьют и пушки отнимут. Идем собирать людей, старшина-агай.