Степан Злобин - Салават Юлаев

Они просидели за спором в течение целого вечера, и Юлай согласился на уговоры писаря.

Вместе двинулись они к горным заводам.

Воспользоваться для себя раздорами между русскими, отнять назад свои земли, свои леса, разорить заводы, поставленные на их земле, - вот что стало их целью.

Появление их у завода было внезапным. Заводское начальство не успело дать знать расположенным по другим заводам войсковым командам, а рабочие, видя в царском полковнике Юлае отца Салавата, освободителя от крепостной неволи, сами были рады ему помочь и помогли восстанием изнутри завода.

Юлай и Бухаир торжествовали победу. Однако опытом многих лет башкиры были научены тому, что в русском чиновничьем государстве огромную роль играет бумага. Хитрый и злобный, позже казненный царем Петром Первым, корыстный чиновник Сергеев, чтобы отнять у башкир древние тарханные грамоты, насмерть замучивал пытками их владельцев. Это значило, что бумага жила и имела силу даже тогда, когда владелец ее погибал. И Юлаю казалось недостаточным занять заводы, разрушить и сжечь дотла заводские постройки, нужно было еще уничтожить и те бумаги, на основании которых заводчик считал своей заводскую землю.

Поисками этой бумаги и занимались теперь Бухаир и Юлай со своими ближними, расположившись в конторе захваченного завода.

Верный сотник и соратник Бухаира молодой Айтуган, разбирая ворох бумаг, одну за другой показывал их Юлаю.

- Смотри, Юлай-агай, эта?

- Та много больше, а внизу вот какая большая печать, а вот в этом месте моя тамга. Ты ведь знаешь тамгу - Шайтан-Кудейского юрта...

По комнате были разбросаны толстые книги, какие-то сшивки, отдельные документы. По неопытности людей, никогда не имевших дела с таким изобилием бумаги, они сначала не отделяли просмотренное от непросмотренного и лишь тогда спохватились, когда многие из бумаг стали явно им попадаться по второму разу.

- Так сам шайтан ничего не сыщет, давай все сначала, Юлай-агай! предложил Бухаир.

- Полковник-агай, там заводские к тебе пришли, - сказал, войдя, десятник Юлая, бывший с ним с первого дня похода под Уфу. Он все еще называл Юлая полковником.

- Не до них тут... гони их к чертям! - отозвался Бухаир за Юлая.

- Нет, постой-ка, постой, зачем так! Зови, если надобно, значит, вмешался Юлай.

В просторное помещение конторы, заваленное бумагами, гурьбой ввалились рабочие. С собою ввели они связанного пленника, которого тут же возле порога ткнули в пол носом и оставили так лежать.

Из группы рабочих вышли вперед двое, каждый из них лес блюдо. Первый, старик лет под семьдесят, рудоплавщик Сысой, торжественно поклонился Юлаю.

- Старшина Юлай Азналихыч, здравствуй, сударь, избавитель наш от хозяев лютых! Прислали нас к тебе заводские мужики, наказали хлеб-соль поднести. Прими, не побрезгуй.

- Что у нас - хлеба да соли нету? - презрительно спросил Бухаир.

- Ты, писарь, что видел на свете? Что понимаешь? - возразил Юлай. Такой русский закон! Рахмат! Спасибо, старик! - обратился Юлай к рудоплавщику, принял хлеб-соль и возле себя поставил блюдо на стол. - Ты, что ли, старик, зарубил офицера?

- За все их издевки, сударь Юлай Азналихыч, помстился я нынче, срубил злодея! - признался старый рабочий.

- Ладно вы нам помогли, спасибо, - сказал Юлай.

- Какой там шайтан помогал! - досадливо огрызнулся Бухаир. - Пушку изгадили. Были бы мы теперь с пушкой!

Упрек Бухаира был несправедливым: потеряв своих Людей, рискуя жизнями, заклепали рабочие пушку, которая губительными смерчами картечных выстрелов отбивала все подступы к заводу.

Но старый рабочий не оскорбился грубым, злобным упреком.

- А вам бы их так-то ведь, сударь, не одолеть, - возразил Сысой. - В том и сила, что мы заклепали пушку. За то плотинный мастер наших двоих молодых ребятишек саблей посек!..

Второй рабочий, до сих пор стоявший с блюдом за спиной старика Сысоя, шагнул вперед и поклонился Юлаю.

- Да, посламши нас, указали нам заводские мужики сказать тебе, сударь-старшина, что сабель да пик у нас на заводе сготовлено много и теми-де саблями-пиками мы тебе бьем челом.

Юлай принял блюдо с оружием.

Это не были повседневные изделия завода. Это было то, что рабочие делали в последнее время по заказу заводчика, и то, что они теперь предлагали делать для пугачевцев, именно за пугачевцев приняв и Юлая с Бухаиром.

О том, что Юлай стоял в уфимской осаде, уже шли слухи среди населения завода.

- Спасибо, спасибо, - пробормотал Юлай, принимая блюдо.

- Подарки принес? - с насмешкой, резко спросил Бухаир. - Мы завод с бою взяли. Что нам подарки! Теперь ведь и так все тут наше... Все наше!!

- Не дорог подарок, а дорога любовь, сударь, как тебя величать-то!.. Сердитый ты больно, - заметил старик Сысой.

- Ты, писарь, русских людей не знаешь, - обратясь к Бухаиру, строго сказал и Юлай. - С русским народом добром, так он тебе верный друг во всем будет.

- Святое слово молвил ты, старшина! - обрадованно воскликнул старый рудоплавщик. - Вот мы в яме поймали у самой опушки... еще подарок тебе изготовили... Ну, подымайся, собака, иди на расправу, на суд! - толкнув ногой под бок связанного пленника, воскликнул старик.

Тот нескладно завозился, с трудом поднялся на ноги, и Юлай увидал одного из своих давнишних врагов, русского заводского приказчика.

- Добра здоровьица вам, господин старшина Юлай Азналихович, здрасьте! воскликнул приказчик с заискивающим поклоном.

Юлай насмешливо посмотрел на него.

- Кланяйся ниже теперь. Бог правду любит, собака приказчик! За все неправды ответ держать будешь!

- Накажи, сударь, наших душ погубителя! - поклонился Юлаю старый рудоплавщик. - Заводские мужики тебя умоляют, сударь, казни его. Для господ он во всем старался, а нас, как траву, топтал!..

- Накажи его, сударь! - воскликнули вслед за Сысоем и все остальные пришедшие в контору заводские рабочие.

- Помилуй, сударь Юлай, мы, сам знаешь, невольны людишки! - воскликнул приказчик.

Юлай услыхал страх в его голосе. Он увидал робость в самом взгляде, в движениях этого мерзкого человека, который всегда хотел казаться начальством выше юртового старшины. Раб и холуй заводчика, продажная душонка, он все обещал уладить за деньги, а когда выманивал взятку, то делался неумолимым законником. И тут он еще не успел расстаться со своей неразлучной, пристегнутой к поясу плеткой, которой бывало хлестал башкирских охотников и пастухов, когда заставал на проданной заводам земле...

- Хорошо ты служил купцу, - спокойно сказал Юлай. - Помнишь, в гости к нам ездил, водку возил... Говорят, табаку сыпал в водку... хе-хе!.. Помнишь, ты землю у нас покупал, уговаривал пьяных-то, помнишь?

- Ведь вольному воля: хочешь водку - то пей, а не хочешь - не пей! обманутый внешним спокойствием Юлая, осмелел приказчик.