Степан Злобин - Салават Юлаев

Стремясь не ударить лицом в грязь перед товарищами, Салават не заставил себя упрашивать в запел:

Кинзя висел вверх ногами,

С сука его сняли мы сами.

Наш Кинзя великий подвиг совершил:

Он летучего барана застрелил!..

- Спасибо, Салават. Пусть про тебя всю жизнь складывают такие песни, с обидой сказал толстяк.

- Я пошутил, Кинзя! - воскликнул Салават. - Этой песни больше от меня никто не услышит, а когда ты станешь батыром, я сложу про тебя самые лучшие песни. Их все будут петь!..

Горная тишина умиротворяла. После сна не хотелось двигаться, и ребята, валяясь в траве, наслаждались покоем и болтовней. На западе подымалась темно-синяя гора облаков.

- Нарс! - указал на запад Салават. - Гора Нарс. До нее может доехать только самый смелый. А я доеду!

- И я доеду! - задорно выкрикнул Хамит. - А ну, кто скорей! - Он первым вскочил и принялся тормошить Кинзю.

- Ах ты, мышонок такой! До Нарса доскачешь! - навалившись всей тяжестью на Хамита, ворчал Кинзя. - Вот я тебя задавлю, ты и до дому не доберешься!..

- Салават! Стащи с меня этот бурдюк! - со смехом кричал Хамит.

Разыскав коней, мирно пасшихся неподалеку, мальчики быстро помчались к дому.

Подъезжая к родной кочевке, они подхватили вновь сложенную Салаватом песню:

Над скалами ветер веет,

Никто на них влезть не смеет,

Там гнездятся только хищные орлы,

Там детей выводят грозные орлы.

Ребятишки с кочевья выбежали навстречу и восторженно завизжали:

- Салават орлов убил! Салават орлов везет!

Старшина Юлай показался из коша. Он весело улыбнулся юным удальцам, везущим, как знамя юности, добычу своей охоты.

ГЛАВА ВТОРАЯ

- Есть ураза, есть большой байрам, есть малый байрам*, и на каждую неделю есть своя пятница{65} - вот данные аллахом дни!

______________

* Ураза, байрам - названия мусульманских праздников.

Каждый праздник знает свое начало, и каждый праздник свят от аллаха.

Что есть сабантуи? Такого праздника не давал аллах. Какое начало его? Этот праздник не знает святого начала.

Что есть свадьба плуга? Живое живет родами, и множится, и умирает. Но кто видал брачующимися железо и камень? Разве мертвое, созданное человеком, может плодиться?

Масалян, только язычники, нечистые, не знающие аллаха, в безумии своем возмечтали о браке сабана с землею.

Идола создали они себе из земли, которая сама создана аллахом, и по единому слову его распадется в прах.

Жягани, масалян*, правоверные, не празднуйте нечистого праздника!

______________

* Жягани, масалян - арабские слова "итак", "например", которые муллы любят повторять, показывая свою ученость.

Так поутру говорил мулла Сакья собравшимся к празднику башкирам Шайтан-Кудейского юрта. Мужчины толпою слушали его, и те, кто стояли впереди, опускали глаза и молчали, а те, кто были позади, дальше от муллы, усмехались; когда же мулла обращал свое лицо на одного из стоящих, замеченный им тотчас кивал головой и бормотал: "Шулай, шулай!"

Мулла окончил поучение, отъехал в свой кош, и все разошлись.

Старшина Юлай подошел к кружку детворы, сидевшей невдалеке от его коша.

- Я завтра яйцо понесу зубами и не выроню. Сегодня целые сто шагов пронес! - говорил один из мальчиков.

- Я тоже понесу!

- Ахметка вас всех победит, он ложку не выронит. У него зубы такие крепкие, что он самые толстые бараньи мослы разгрызает! - поддразнил ребят сидевший тут же Салават, который строгал и отглаживал стрелу.

- Никто никого не победит, - сказал Юлай детям. - Мулла Сакья не велит сабантуй играть. Говорит: аллах запретил, большой грех будет...

- Вот старый ишак! - брякнул, не подумавши, Салават, и тут же крепкие пальцы отца словно капканом сжали ему кончик уха. - Атам, я не буду! закричал мальчик. - Правда, не буду! Ухо не виновато - язык!

- А ты знаешь, что русские начальники делают с такими языками? - строго спросил отец. - Не знаешь? Постой, как отрежут - узнаешь!

Юлай отпустил ухо. Салават, как ни в чем не бывало, принялся вновь за стрелу.

- Время придет, мы русским начальникам вырежем языки! - буркнул он.

- Ну, ну! - сурово и угрожающе цыкнул Юлай. - Потрещи мне, сорока!

Старшина пошел в кош.

- А как же награда? Как же подарки? Кому же теперь полотенца и тюбетейки? - встревоженно загалдели ребята, потому что каждый из них рассчитывал на состязаниях получить награду из вещей, собранных нарочно для этого к празднику со всего юрта.

- А может быть, старшина пошутил?

- Или мулла посмеялся над всеми? - выразил надежду кто-то из мальчиков.

- Можно узнать у Кинзи. Он все у муллы разузнает.

- Салават, съезди к Кинзе! - стали просить ребята.

Салавату и самому хотелось завтра принять участие в состязаниях. Он рассчитывал, что его допустят к скачке со взрослыми. Он был высок ростом, ловок, силен, и, хотя ему было только четырнадцать лет, он был во всем как девятнадцатилетний парень.

Он знал, что победит подростков в любом состязании, и поэтому оно было ему почти неинтересно. Принять участие в состязаниях взрослых он еще не мог по возрасту, но все же надеялся на особое разрешение старейшин праздника.

"Вот если бы быть женатым, то не смотрели бы на года! - думал он. - Раз женат, то, значит, и взрослый!

А сколько женатых парней не полезут со мной тягаться! Байбулата женили, а выглядит он и сейчас моложе, чем я. Посмотреть на женатых - нисколько я не моложе!.."

Салават спрятал в колчан стрелу и уже вскочил было на лошадь, чтобы поехать к кошу муллы и повидаться с Кинзей, когда его окликнул отец:

- Поезжай-ка к соседям, к мулле, к Бурнашу, потом к Рысабаю. Скажи, что приехал мой брат с сыновьями и я варю бишбармак, пусть едут на угощение.

Салават тронул коня.

- Постой, - остановил отец. - Если спросит мулла, то скажи, что вовсе не к сабантую зову, а потому, что приехали гости...

Салават поскакал.

Широкая степь была залита солнцем, еще не успевшим опалить сочную зелень и нарядные весенние цветы. Облитые солнцем, стояли вершины гор на краю степи. Воздух дрожал за невидимой дымкой прозрачных утренних испарений, и каждая капля росы в траве так сияла, словно хотела в блеске своем спорить с самим солнцем.

Грудь дышала легко. Радостной иноходью бежал рыженький жеребчик по степи, и Салавату весело было ехать по ней и без смысла петь, просто ласково называя предметы - синий воздух, серебряную речку, зеленую степь и высокие золотые горы...

У ближнего коша он крикнул привет и сошел с лошади, поклонился и попросил соседа приехать к отцу. Он обратился по-ученому, вежливо умоляя соседа доставить отцу радость и осветить его кош светом своего присутствия. Получив согласие, Салават снова вскочил на лошадь и тронулся дальше.

У коша муллы Салават столкнулся с Кинзей. Толстяк был занят тем, что быстро пятился раком на четвереньках, неся в зубах ложку с яйцом.