Ирвинг Финкель - Ковчег до Ноя: от Междуречья до Арарата

Табличка XI Эпоса о Гильгамеше, на которой в 1872 г. Джордж Смит впервые прочел историю о Потопе; здесь воспроизведена первая опубликованная фотографом таблички

Хотя совершенно ясно, что позднеассирийский рассказ о Ковчеге и Потопе, содержащийся в Эпосе о Гильгамеше, происходит от более ранней версии, которая могла быть составлена во втором тысячелетии до Р. Х., нам до сих пор не известно ни одного примера старовавилонских текстов о Гильгамеше, которые бы содержали и этот рассказ. Все известные нам старовавилонские версии истории о Потопе связаны с Эпосом об Атрахасисе. В главах 7 и 8 мы рассмотрим вопрос, в какой степени наша более ранняя (второе тысячелетие до Р. Х.) Табличка Ковчега, также относящаяся к Эпосу об Атрахасисе, связана с более поздним (первое тысячелетие) рассказом о Потопе в Эпосе о Гильгамеше.

В ассирийском Эпосе о Гильгамеше герой Потопа зовется Утнапишти. Это имя означает «я нашел жизнь» (или «он нашел жизнь») и если даже не является прямым переводом шумерского имени Зиусудра, то, по крайней мере, навеяно им. В рассказе о Гильгамеше он появляется либо как Утнапишти, сын Убар-Туту, либо как шуруппакиец, сын Убар-туту.

Ни в одной из дошедших до нас копий Атрахасиса, насколько я знаю, герой ни разу не назван царем. Утнапишти тоже нигде не называется царем, и нет никаких оснований считать, что он им был. Исключением является один пассаж в Гильгамеше XI, где неожиданно упоминается «дворец» (о чем пойдет речь ниже); но я думаю, что этот пассаж представляет собой вставку, сделанную под влиянием традиции исторических хроник, согласно которым Зиусудра (с которым отождествляется Утнапишти) – действительно царь.

Взаимоотношения между Энки и Атрахасисом (или, соответственно, Эа и Утнапишти) изображаются как отношения между хозяином и слугой. Если Атрахасис (соответственно Утнапишти) не имел царского звания, а был, так сказать, «частным лицом», то возникает вопрос – на каких основаниях тот или другой «прото-Ной» оказался выбранным из своей среды для выполнения столь великой задачи. Нет никаких намеков, которые бы делали этот выбор очевидным (например, в качестве известного кораблестроителя). Есть некоторые указания на какую-то связь с храмом, но они не таковы, чтобы заключить о принадлежности героя к жречеству. Может быть, нужен был просто честный и прямой человек, на которого можно положиться, который выслушивает божественные распоряжения и выполняет их без сомнений и колебаний, – но нам об этом ничего не сказано.

Далее в нашей книге мы увидим, что происходило с историей о Потопе в процессе ее перевода с клинописи на другие языки – на еврейский язык Книги Бытия и на арабский язык Корана. Кроме того, для полноты картины у нас имеется замечательный текст Беросса.

Как раз в то самое время, когда старый клинописный мир угасал, а власть над древней Месопотамией перешла к людям, говорившим по-арамейски и по-гречески, некий вавилонский жрец, известный нам как Беросс, составил свод всех сведений о Вавилоне, названный им Babyloniaka («Вавилонское»). Имя Беросс (Βήρωσσος) представляет собой эллинизированную версию вавилонского имени собственного, которое, весьма вероятно, звучало как Белре’ушу («Господь (т. е. Бел) – его пастырь»). Беросс жил в древнем Ираке в III веке до Р. Х., говорил по-аккадски (а также по-арамейски и по-гречески) и, разумеется, свободно читал клинописные тексты. А в качестве жреца храма Мардука в Вавилоне он имел в своем распоряжении весь клинописный материал, какой ему мог понадобиться (причем, не стоит забывать, в полной сохранности!) Это дало ему возможность написать свой великий труд, который он посвятил царю Антиоху I Сотеру (280–261 гг. до Р. Х.)

Беросс пересказывает историю о Потопе вполне узнаваемым образом; рассказ помещен в Книге 2, после списка десяти допотопных царей и их мудрецов. К несчастью, писания Беросса сохранились только в цитатах у более поздних авторов (возможно, с не принадлежащими ему вставками), причем путь последовательного цитирования был довольно извилистым. На сегодняшний день мы имеем собрание двадцати двух фрагментов, представляющих собой цитаты или пересказы текстов Беросса (Fragmenta, «Фрагменты») и одиннадцати фрагментов, рассказывающих о нем самом (Testimonia, «Свидетельства»). Это отрывки из трудов классических античных, еврейских и христианских авторов, из которых лишь немногие сегодня общеизвестны. Интересно, что в дошедших до нас цитатах из Беросса, содержащих рассказ о Потопе, сохранены типично месопотамские детали, которых нет в соответствующей главе Книги Бытия (например, тема сна) или в других более древних традиционных текстах (например, название месяца, в котором происходили события, а также зарывание в землю табличек – тема, присутствующая в различных клинописных вариантах истории о Потопе).

Вот цитата из Беросса [53], дошедшая до нас через греческого историка Полигистора [54], в свою очередь процитированного Евсевием [55]:

«После того как Ардат (Отиарт) умер, его сын Ксисутр царствовал восемнадцать саров, и в его правление произошел Великий Потоп». Далее он пишет следующее:

«Крон явился Ксисутру во сне и сказал, что пятнадцатого числа месяца Дайсия человечество будет уничтожено Великим Потопом. Он ему приказал, все вместе, и самые первые, и средние, и новые таблички, зарыть в землю и спрятать в Сиппаре, городе солнца. Затем ему нужно будет построить корабль и сесть в него вместе со своей семьей и лучшими друзьями. Ему придется собрать там запасы еды и питья, а также взять на борт диких зверей и птиц, и четвероногих. Затем, когда все будет готово, ему нужно будет приготовиться для плаванья. Когда тот спросил, куда ему нужно будет плыть, был дан ответ: „К богам, молиться, чтобы все хорошее пришло к человеку".

Он не переставал работать до тех пор, пока судно не было построено. Его длина была пять стадий, а ширина – два. Вместе со своей женой, детьми и самыми близкими друзьями он погрузился на законченный корабль, собранный так, как было сказано.

После того как воды Великого Потопа пришли, а потом начали быстро отходить, Ксисутр отпустил несколько птиц. Ни одна из них не нашла ни еды, ни места для отдыха, и они вернулись на корабль. Через несколько дней он снова освободил несколько других птиц, и они также вернулись на корабль, но они вернулись с запачканными грязью когтями. Потом позднее он в третий раз освободил несколько других птиц, но они не вернулись на корабль. Тогда Ксисутр узнал, что земля снова появилась. Он пробил отверстие в стене корабля и увидел, что корабль остановился на горе. Он высадился на берег в сопровождении своей жены и своих дочерей и кормчего.