Найджел Клифф - В поисках христиан и пряностей

Мануэл приказал казнить зачинщиков, включая священников. Однако он более чем когда-либо был убежден, что его историческая миссия – поскорее вернуть весь Восток в лоно христианство, и он заменил противящегося его замыслам ди Алмейду на Афонсу де Албукерки [527].

Крестовый поход вышел на новый уровень. Как и король, де Албукерки воображал себе колоссальную азиатскую империю, объединенную вселенским христианством, в которой подавляемый ислам понемногу зачахнет. Чтобы покрыть астрономические затраты на ее создание, Португалия должна полностью перекрыть поставки пряностей в Средиземноморье и превратить эту торговлю в монополию короны – наперекор стенаниям разобиженных купцов. Королевские факторы не будут больше торговаться за мешки с перцем на набережных индийских портов. Следует открыть первоисточник самих драгоценных пряностей, следует построить новые крепости, чтобы перекачивать ароматные сокровища в руки португальцев, следует построить флот плавучих складов, которые станут доставлять эти сокровища домой под охраной эскадр боевых кораблей.

Де Албукерки позволил себе увлечься. В одном случае он подумывал изменить русло Нила, чтобы задушить Египет засухой; в другой раз он придумал похитить останки пророка Мухаммеда для обмена на Гроб Господень в Иерусалиме [528]. Он без раздумья вешал на реях собственных людей либо приказывал отрезать им носы, уши или рубить руки при малейшем признаке того, что неповиновение ставит под угрозу его великие замыслы. Однако этот фанатик был еще и поразительно талантливым морским стратегом. Он быстро понял, что империя, основанная на одних только кораблях, особенно на кораблях, которые плохо содержат и на которых служат плохо обученные матросы, вскоре рухнет. Теперь из Португалии шел поток зеленых рекрутов, но многие из них были простыми батраками с ферм, и обучать их приходилось с нуля. Предстояло создать резервные части, которые заступали бы на место погибших или заболевших. Суда требовалось чинить, переоснащать и надежно снабжать провизией. Де Албукерки требовалась надежная морская база, и вскоре он нашел идеальное место.

Островок у побережья Гоа был отделен от материка узкими проливами, уровень воды в которых поднимался во время приливов, так что его было легко оборонять, а еще создавало хорошо защищенную гавань. Напротив него лежал город, самый оживленный после Каликута порт Индии, который мог похвалиться множеством умелых кораблестроителей. Там велась успешная торговля арабскими скакунами из Ормуза, на которых был большой спрос среди индийских вельмож и которых невозможно было разводить под зноем Индостана. Город был старым, большим и богатым (Лодовико де Вартема утверждал, что даже на обуви слуг короля красовались рубины и алмазы) и подобно остальной Северной Индии находился в руках мусульман. С помощью честолюбивого индусского пирата и авантюриста Тиможи – того самого, которого заморин некогда послал охотиться на корабли Васко да Гамы, – де Албукерки отобрал город у его прославленного султана. Уже через несколько недель ему пришлось отступить, когда подошла огромная армия мусульман, но три месяца спустя он вернулся с новым военным флотом. Вырезав защитников на берегу, его люди преследовали их до города и учинили резню на улицах. В ходе этой резни многие жители Гоа утонули или окончили свои дни в пасти аллигаторов, когда пытались спастись, переплыв реку. Как удовлетворенно писал королю де Албукерки, шесть тысяч мужчин и женщин были убиты, тогда как всего пятьдесят португальцев простились с жизнью.

Гоа теперь стал штаб-квартирой экспансионистской колониальной державы с базами в западной части Индийского океана, и поздравить воинственного нового правителя созвали послов соседних государств. Чтобы колония пустила корни, де Албукерки при помощи денег, домов и земель подкупал своих людей, чтобы они женились на местных индианках. По сообщению хрониста, смешанные браки с самого начала стали источником проблем: «Однажды ночью, когда праздновали несколько таких свадеб, невест так перепутали, что некоторые женихи отправились в постель с чужими женами; и когда на следующее утро ошибка была обнаружена, каждый взял себе назад собственную жену, ибо все были равны с точки зрения чести. Некоторым кавалерам это дало повод насмехаться над мерами вице-короля; но он преследовал свои цели с твердостью и преуспел в создании на Гоа оплота португальского могущества в Индии» [529].

С Гоа португальские флотилии уходили разведывать Индокитай и Юго-Восточную Азию. Они уже достигли Цейлона, места, где росла лучшая на свете корица, и в 1511 году де Албукерки отплыл на восток к Малайскому полуострову. Местом его назначения был международный портовый город, контролировавший узкий проход в Малаккский пролив, оживленный морской путь между Индийским и Тихим океанами. Город также назывался Малакка, и его влияние простиралось далеко. «Кто хозяин Малакки, тот держит руку на горле Венеции», – драматично заявлял один португальский фактор [530]. Это было не простое преувеличение: Малакка была конечной точкой в плаваниях китайских моряков, многие из которых осели тут в собственном квартале, носившем название Китайский холм, а купцы из Индии, Персии и Аравии приплывали сюда за фарфором и шелками. Городом и окрестными землями правил могущественный султан-мусульманин, и как раз это делало Малакку соблазнительным трофеем для христиан.

Де Албукерки вошел в гавань под всеми флагами и с пушечными залпами и сжег десятки кораблей. Его войско высадилось на берег, и после яростного рукопашного боя (исход его решили несколько удачно брошенных копий, от которых боевые слоны вздымались на дыбы и сбрасывали на землю солдат) последний султан бежал. Возник еще один форт, и из Малакки португальцы отправлялись теперь на юг и на север.

На севере король Сиама (современного Таиланда) давно уже присматривался к богатой Малакке. Де Албукерки отправил посла для выработки условий альянса и, переправившись на берег в джонке, стал первым европейцем, посетившим Таиланд. В 1513 году экспедиция из Малакки отплыла на восток и достигла китайского города Гуанчжоу, который португальцы окрестили Кантоном. Первые контакты обернулись катастрофой: китайцы потопили два португальских корабля, а посланников приговорили к смерти за дурное поведение их соотечественников, которые, по убеждению китайцев, были каннибалами. Случившееся описал один из осужденных, бывший аптекарь из Лиссабона Томе Пиреш, который, взявшись за перо, утешал себя, мол, даже ценой собственной жизни следует способствовать крестовому походу святой католической веры против лживой и дьявольской религии омерзительного и фальшивого Мухаммеда [531]. Со временем португальцы создали постоянную базу в соседнем Макао и прибрали к рукам морскую торговлю Китая, а чуть позднее, когда трех купцов ветром сбило с курса, наткнулись на Японию и основали еще одну прибыльную торговую факторию в Нагасаки [532].