Вивиан Грин - Безумные короли. Личная травма и судьба народов

Один такой случай произошёл в 1784 г., когда его сын кронпринц Фредерик, которого возмущала реакционная и непопулярная политика его неродной бабки и её отвратительного сына, заставил своего отца прийти на Государственный совет, чтобы он мог скрепить своей подписью документ, распускающий кабинет. Как только он это сделал, Кристиан выскочил из помещения, и за ним с такой же скоростью последовал его единокровный брат Фредерик, который вынужден был уступить ранее захваченную власть.

Кристиану оставалось жить ещё двадцать лет, но жил он в изоляции и на публике появлялся редко. «Я был глубоко потрясён, — заметил посетитель королевского приёма, — достопочтенным видом монарха, а также почтением и уважением, которые ему оказывались… Возвращение болезни проявилось необыкновенным способом. Посреди весьма весёлого разговора и по всей видимости полностью собой владея, он вдруг пробежал через зал и приветствовал первого попавшегося сильным ударом по физиономии».

Английский философ и экономист преподобный Т.Р. Мальтус видел, как он в июне 1799 г. принимал военный парад:

«К концу парада я подобрался поближе к шатру короля и увидел его совсем близко… С ним обращаются как с идиотом. Придворным офицерам приказано не отвечать ему. Некоторые из присутствующих видели, как он что-то очень быстро говорил и строил гримасы офицеру, который был одним из караульных у шатра, и тот сохранял в лице полную серьёзность и ни слова ему не отвечал. Как раз перед тем, как король и его сопровождающие покинули шатёр, на полной скорости подъехал принц, и отец весьма низко ему поклонился».

«Король, — замечает он позже, — очень любит королевские парады и проявляет чрезвычайное неудовольствие, если ему не выказывается соотвётствующее уважение. Ему следует отвечать только поклоном, и это правило соблюдается очень строго».

Несмотря на сумасшествие короля, Дания при главном министре Бернсторфе пережила долгий период либерального правления, некоторое увеличение благосостояния и мир до тех пор, пока начало наполеоновских войн создало угрозу союзу «вооружённого нейтралитета», который отстаивала Дания совместно с другими балтийскими государствами. Последствием попыток датчан сохранить позицию нейтралитета было то, что британский флот, опасаясь что Наполеон будет оказывать на них давление, дважды обстрелял Копенгаген, причинив большие потери, последний раз в сентябре 1808 г.

Кристиан закончил своё призрачное существование 13 марта 1808 г., когда он был в Хольстене и страшно испугался, увидев вход испанских вспомогательных войск. В странной и причудливой шараде, которая продолжалась сорок лет, он оставался главой государства, его королевские полномочия основывались на датском царском праве. Хотя реальная власть принадлежала кронпринцу, будущему Фредерику VI, и это продолжалось четверть века, он официально никогда не был регентом. То, что Кристиан умер в тот самый год, когда Дания объявила войну Великобритании, страна, которая дала ему жену и в которой, четырьмя десятилетиями раньше, до того, как хроническая шизофрения поразила его разум, он, по крайней мере по своему собственному мнению, пережил великий триумф, и что эта страна заставила Данию пережить серьёзное унижение вскоре после его смерти, было, конечно, шуткой истории.

Людвиг II, король Баварии с 1864 по 1886 г., был последним европейским монархом, безумие которого заметно отразилось на культурном и политическом наследии современного ему мира. Крест, одиноко возвышающийся в мелких водах озера Штарнберг, где, признанный умалишённым, он утопился или его утопили в июне 1886 г., сохраняет память об этом наиболее странном из властителей. Эксцентричное поведение Людвига стало легендой ещё при его жизни. Семейство Виттельсбах, к которому он принадлежал, было одним из старейших правящих домов в Европе, со средних веков Виттельсбахи правили крупным южногерманским королевством Бавария, так как эти монархи, давно имеющие титул Курфюрстов (электоров) или князей-избирателей императора, стали королями в 1806 г. Бавария с большой неохотой вошла в состав Германской империи в 1871 г., но её правители сохраняли титул королей до тех пор, пока окончание Первой мировой войны не смело с их престолов всех германских монархов, но они не полностью забыты, так как многие баварцы всё ещё дорожат памятью о прошлом.

Отец Людвига Максимилиан стал королём Баварии в 1848 г. после отречения Людвига I, чьё неосмотрительное поведение как в личном, так и в политическом плане вызвало такую оппозицию, что он вынужден был отказаться от короны. Ни в родителях Людвига, ни в ближайших предках не было ничего такого, что дало бы повод предположить, какое будущее его ожидало, но уже ребёнком он отличался крайней чувствительностью.

Его родители редко с ним встречались, и воспитывали его няньки и гувернантки, к одной из которых, фрейлейн Майльхаус, он очень привязался. По большому счёту похоже, что он был одиноким ребёнком, в основном предоставленным самому себе и своему воображению, которое оказалось у Людвига чрезвычайно живым.

Особенно захвачено было его воображение образом лебедя, эта эмблема преследовала его всю жизнь. Королевский замок в Хоэншвангау (высокий дом лебедя), расположенный в Баварских Альпах, высоко над сверкающими горными озёрами, Шванзее и Альпзее (Лебединое озеро и Альпийское озеро), был перестроен отцом Людвига Максимилианом; замок был посвящён легенде о Лоэнгрине. Роскошные фрески, украшавшие его стены, изображали лебедя, тащившего лодку, и в ней сидел Лоэнгрин, рыцарь Святого Грааля, которого Людвиг впоследствии отождествлял с собой.

Ещё подростком он почувствовал удивительное восхищение композитором Рихардом Вагнером, и эта страсть определила его жизнь. Первой оперой, которую он услышал, была «Лоэнгрин», исполненная 2 июня 1861 г., затем «Тангейзер», и в 1863 г. «Кольцо (Нибелунгов)». Говорили, в том числе и Вагнер, что на самом деле у Людвига не было музыкального слуха, но юный принц был потрясён основными темами опер Вагнера, особенно посвящённых Св. Граалю. Музыка Вагнера породила серию фантазий, которые Людвиг пытался превратить в реальность, в конце концов с трагическими результатами. «Самым простым истолкованием ситуации, — заметил ведущий британский специалист по Вагнеру, — кажется следующее: ещё в детстве у Людвига появилось романтическое представление о себе как о короле, ведущем немецкий народ по пути к идеалу, и сочинения Вагнера просто вписались в это видение в решающий момент и с потрясающими последствиями». Вагнер сам себя прозвал королём Парсифалем, «моим сыном в Святом Духе», простым и мудрым, судьбой призванным преемником короля Св. Грааля.