Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

Профессор А. М. Позднеев не соглашался с мнением министра финансов, считая, что изучение тибетского языка важно не только с точки зрения общенаучного интереса, но в связи с политическими процессами, протекающими как в самом Тибете, так и вокруг него. Позднеев замечал в этой связи: «Политические интересы России настоятельно требуют с нашей стороны соответствующего противодействия подготовляющемуся захвату [Тибета англичанами], и настоящим оружием для предстоящей борьбы мы будем, несомненно, располагать лишь в том случае, если у нас будет начато изучение тибетского языка и самого Тибета – в согласовании этого изучения с современными политическими и лингвистическими требованиями, как это проектировалось конференцией Восточного института» [782]. Ввиду важности вопроса, Позднеев обращался к министру народного просвещения с просьбой представить проект о создании кафедры тибетского языка на рассмотрение Государственного Совета.

Значительную поддержку идея изучения тибетского языка в Восточном институте получила со стороны Г. Ц. Цыбикова, приглашенного в институт в 1902 г. в качестве руководителя практическими занятиями студентов-монголоведов. Цыбиков, совершивший в 1899–1901 гг. под эгидой ИРГО путешествие в Лхассу, считался большим знатоком тибетского языка и Тибета и пользовался определенным влиянием в Главном штабе, по заданию которого им в ходе тибетской экспедиции был выполнен ряд секретных поручений. В 1905 г. Цыбиков представил руководству Восточного института докладную записку о необходимости изучения тибетского языка и Тибета в связи с развитием монголоведения. В записке Цыбиков замечал, что «от тибетцев монголы заимствовали религию, а некоторые из них – и всю современную культуру», в связи с чем возникает необходимость «преподавание монголоведения <���…> соединить с тибетоведением» [783].

27 октября 1907 г. директор Восточного института профессор А. В. Рудаков внес на рассмотрение конференции вопрос о целесообразности включения в программу института тибетского языка «хотя бы в качестве необязательного курса». 31 октября того же года конференция на своем заседании рассмотрела вопрос о «возможной постановке преподавания тибетского языка в Восточном институте». В своем выступлении на конференции Цыбиков сообщил о готовности начать преподавание тибетского языка в 1907–1908 академическом году. Он высказался за необходимость параллельного изучения литературного и разговорного тибетского языка и рекомендовал в отношении разговорного языка выбрать лхасское наречие, т. е. наречие Центрального Тибета. Им было указано на практически полное отсутствие учебных пособий для нового курса и на необходимость разработки нового учебника взамен устаревшей грамматики академика Я. И. Шмидта [784].

Профессор Н. В. Кюнер поддержал идею о необходимости изучения тибетского языка в Восточном институте ввиду его большой важности для изучения Центральной Азии в целом и Монголии в частности. «Утверждение в Тибете буддизма, – отмечал Н. В. Кюнер, – и в особенности выработка отличной формы его – ламаизма, который отсюда переходит в соседние области, придают Тибету особо важное значение в умственной и культурной истории монголов, и эта выдающаяся роль сохраняется поныне в лице далай-ламы, окруженного ореолом святости и религиозного престижа в глазах многих миллионов благоговейных поклонников его в Центральной Азии <���…>. Между тем для изучения ламаизма необходимо знакомство с тибетским языком, а это заставляет нас высказываться лишний раз за своевременность и желательность открытия в институте курса тибетского языка и в связи с этим курса географии и истории, в частности – этнографии и ламаизма» [785].

Конференция поддержала идею учреждения курса тибетского языка, поручив ведение этого курса и. д. профессора Г. Ц. Цыбикову. На оплату его услуг предлагалось выделить 1000 руб. в год из свободных средств института. К концу 1907 г. Цыбиков закончил разработку курса лекций по тибетскому языку и получил разрешение конференции на их издание на типографской базе института. В январе 1908 г. пособие Цыбикова для изучения тибетского языка вышло в свет [786].

Введение в программу Восточного института тибетского языка в среде русских дальневосточных управленцев и ориенталистов было воспринято неоднозначно. В одной из статей, опубликованных в 1908 г. в газете «Харбинский вестник», анонимный автор, сравнивая программу обучения в Восточном институте и в берлинском институте восточных языков (Seminar fόr Orientalische Sprachen), отмечал: «Восточный институт позволяет себе такую роскошь, как мертвый маньчжурский язык <���…>. Много хлопочут об открытии в институте кафедры тибетского языка. Это, может быть, и полезные языки, но не здесь на Дальнем Востоке, где 400 миллионов китайцев и 50 миллионов японцев готовятся нас поглотить» [787].

В начале 1908 г. тибетский язык начал преподаваться в Восточном институте в качестве необязательного курса первоначально для слушателей первого и второго курсов трех отделений – китайско-монгольского, японско-китайского и корейско-китайского. Большей популярностью тибетский язык пользовался у офицеров-слушателей китайско-монгольского отделения. Сдача переводных экзаменов для изучающих тибетский язык не была обязательна, и экзамены принимались экзаменационной комиссией только у тех офицеров-слушателей, которые достигли определенных результатов в изучении языка и подали в конференцию института соответствующее заявление с просьбой сдать переводной экзамен. В выпускное свидетельство офицера-слушателя вносилась запись о знании тибетского языка только в случае сдачи всех переводных экзаменов по полной программе курса. Как отмечалось в историческом очерке деятельности Восточного института, введение в программу тибетского языка «самым естественным образом завершило цикл языков Дальнего Востока, необходимых для изучения в России» [788].

10 декабря 1907 г. Цыбиков на заседении конференции представил список студентов и офицеров, выразивших желание изучать тибетский язык [789]. Как следует из списка, офицеры проявили большую заинтересованность в изучении языка – всего записались на курс 12 офицеров. Среди офицеров, пожелавших изучать тибетский язык, значились: первого курса – капитан К. П. Лисынов, штабс-капитан Г. Г. Фрейнат, поручики А. И. Акимов, В. Д. Песоцкий, И. Д. Спандег, подпоручик П. А. Рушен; второго курса – штабс-капитан П. Ф. Александрович, подъесаул И. А. Захаревский, поручики В. Г. Зиверт, И. Н. Кохан; третьего курса – поручики Поплавский, С. П. Троцкий-Сенютович. Несколько позже на курс записался офицер-слушатель второго курса поручик Д. М. Драуль.