Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

Относительно Снесарева у начальника Азиатской части возникло сомнение в целесообразности его участия в составе комиссии в связи с тем, что он не владел восточными языками. «Назначенный в состав комиссии по разработке вопроса о распространении в армии восточных языков Генерального штаба подполковник Снесарев преподавателем на курсе восточных языков не состоит и восточными языками не владеет. Офицер этот читает публичные лекции на темы о Востоке в частном обществе востоковедения в Петербурге» [995]. Тем не менее по настоянию начальника Генерального штаба полковник Снесарев был включен в состав комиссии.

Накануне работы комиссии Азиатский отдел Главного штаба запросил штабы военных округов представить свои предложения по организации изучения офицерами восточных языков, а также перечень должностей, которые могли бы заниматься офицерами-восточниками. Докладные записки с предложениями поступили в Азиатский отдел от Приамурского, Туркестанского и Кавказского военных округов.

В записке штаба Приамурского военного округа была кратко изложена существовавшая в округе схема подготовки военно-востоковедных кадров: Восточный институт, система денежных премий за знание восточных языков, гарнизонные школы восточных языков [996]. Все три способа подготовки кадров штаб округа признавал недостаточно эффективными. Самым рациональным способом штаб округа считал зарубежные командировки офицеров, по примеру того, как это делалось в германской и британской армиях.

Штаб Туркестанского военного округа подготовил для комиссии Мышлаевского записку, в которой изложил свою позицию по вопросу изучения офицерами восточных языков [997]. В записке отмечалось, что для округа имелась необходимость в школе с ежегодным приемом до 10 офицеров, которые бы изучали следующие восточные языки: персидский («с таджикским наречием»), азербайджанский («с туркменским наречием»), узбекский, казахский, уйгурский («таранчийский»), пушту, урду, английский. Персидский язык являлся обязательным для всех слушателей, английский – по желанию. Кроме восточных языков предлагалось ввести в программу школы дополнительные предметы: мусульманское право, краткую историю, географию и статистику Туркестана и сопредельных стран, курс разведки.

Предполагалось, что курс обучения в школе восточных языков составит два года. Курс включал в себя два зимних периода обучения в самой школе и две языковые стажировки (внутриокружную и заграничную). После первого зимнего курса (с сентября по апрель) слушатели, продемонстрировавшие достаточный уровень знаний, командировались на четыре месяца в «глухие места Туркестанского края» для усовершенствовавания в языках и выполнения практических задач, поставленных штабом округа (краткие военно-географические описания и маршрутные съемки в пределах района стажировки). В качестве наиболее подходящих районов стажировок рассматривались: Восточная Бухара, Памир, южная и восточная части Семиречья, долины Атрека и Гюргена. По окончании второго зимнего курса слушатели в зависимости от изучаемых языков командировались на четыре месяца в Персию, Индию или Синьцзян (Восточный Туркестан).

Офицеры, выдержавшие выпускные экзамены, получали нагрудный знак и прибавку к жалованью (240–300 руб. в год), которую они имели право получать в период службы в Туркестанском военном округе. Для подтверждения знаний языка офицеры через каждые два года сдавали экзамен особой комиссии, назначаемой командующим войсками округа. Наиболее отличившиеся выпускники школы могли занимать штатные должности (всего – семь) в штабах округа, 2-го Туркестанского армейского корпуса, войск Семиреченской области, стрелковых бригад и крепости Кушка. По прошествии ряда лет и при проявленных успехах в службе офицеры могли занимать высшие должности: штаб-офицера для поручений при командующем войсками округа, начальника школы восточных языков, старшего офицера Памирского отряда, а также заграничные должности по линии ГУГШ. При каждом повышении по службе офицерам предоставлялась возможность языковой практики за границей. «Сама служба, – отмечалось в записке, – естественный отбор способнейших и новые командировки за границу постепенно выработают из офицеров низшей категории (офицеров-переводчиков) высшую категорию (офицеров-востоковедов)» [998].

Взгляд штаба Кавказского военного округа на вопрос преобразований в системе подготовки военно-востоковедных кадров изложен в записке полковника А. Г. Туманского. В документе отмечалось, что имевшихся в Кавказском военном округе офицеров-восточников, подготовленных на курсах восточных языков при Азиатском департменте МИД, могло оказаться недостаточно в случае войны с Турцией, тем более что часть таких офицеров могла быть откомандирована с началом войны в распоряжение штаба Одесского военного округа. Туманский признавал неэффективной систему денежных премий для стимулирования интереса офицеров к изучению восточных языков.

Относительно командирования офицеров за границу для языковой стажировки Туманский высказал мнение, что такие стажировки, безусловно, полезны, но не являются обязательным условием ввиду того, что офицеры могли получить практику в изучаемых языках в пределах своего округа. Кроме того, Туманский указывал на «полное отсутствие в Персии, а также и отчасти в Турции интеллигентных центров, где офицер мог бы себе найти подходящую обстановку для изучения языка» [999]. Он также считал, что предлагавшаяся в новом Положении система переводных экзаменов не могла заменить ежедневного общения офицеров-слушателей с преподавателями. Туманский выразил сомнение в том, что 8-месячный теоретический курс может обеспечить слушателям необходимый уровень знаний для последующего самостоятельного изучения языка в зарубежной командировке.

При подготовке рабочих материалов для комиссии Мышлаевского Азиатский отдел обратился к выпускникам офицерского отделения Восточного института (вып. 1908 г.) с просьбой сообщить личное мнение по вопросу об изучении офицерами восточных языков. Свое мнение в форме небольших записок представили в Азиатский отдел штабс-капитан Н. Н. Стромилов и еще один офицер-выпускник Восточного отделения. Последняя записка не имеет подписи, и установить ее авторство не представляется возможным.

В записке штабс-капитана Стромилова опущены недостатки учебного процесса в Восточном институте и основное внимание уделено разработке вопроса об оптимальной организации подготовки кадров военных востоковедов [1000]. Стромилов выступал за подготовку для армии языковых специалистов двух категорий: ориенталистов и переводчиков. Для подготовки ориенталистов он предлагал вместо курсов восточных языков в Петербурге и офицерского отделения Восточного института учредить специальные «восточные курсы»: для дальневосточных языков – во Владивостоке, для ближневосточных – в Ташкенте. Курсы должны были быть подчинены центральному органу военного управления, но не штабам военных округов. Прием офицеров на курсы – 10–15 чел. в год, осуществлять по программе вступительных экзаменов для академии Генерального штаба и допускать к обучению кандидатов «исключительно высшей нравственности и безусловно развитых, имея в виду их будущую деятельность как русских представителей в чужих странах» [1001]. Поступающие должны были сдать экзамен по английскому языку и военной топографии (последний для лиц, прослуживших в строю более трех лет).