Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

С М. В. Грулевым соглашался поручик А. Г. фон Толь, который в статье о деятельности офицерских курсов восточных языков замечал: «Страны Ближнего Востока, Турция и Персия важны для нас не только как рынки сбыта, но и как возможные арены военных действий. Русско-японская война доказала, сколько трудностей представляет необходимость вести войну в местности, неизученной военными специалистами в мирное время, а равно при незнании местных языков <���…>. Отчего бы не назначать офицеров, прошедших курсы восточных языков, для службы при русских консульствах в Персии и Турции (причисляя их на время в запас армии), где, кроме усовершенствования в языках, они могли бы ко многому присмотреться, многое изучить, что пригодилось бы в случае военных действий» [1060].

В ноябре 1908 г. в Петербурге состоялось чествование 25-летия офицерских курсов восточных языков при Азиатском департаменте МИД. Это событие послужило хорошим информационным поводом для широкого обсуждения в печати успехов и проблем курсов, а также общего состояния в России дела подготовки военно-востоковедных кадров. Свои мысли по этому поводу представили в статьях специалисты Генерального штаба, слушатели и выпускники курсов, представители Министерства иностранных дел.

А. Е. Снесарев в статье [1061], посвященной истории курсов, указал на неопределенность служебного положения офицеров-выпускников, на малое число в военном ведомстве штатных должностей для специалистов по восточным языкам, на некоторые «нецелесообразности в программе». Выпускники часто оказывались «совершенно неподготовленными для службы по администрации. Изученные ими языки не совсем подходили к местным наречиям на Кавказе и в Средней Азии, и им нередко приходилось вновь засаживаться за изучение киргизской, джагатайской или азербайджанской грамматики». Вместе с тем Снесарев высоко оценивал значение офицерских курсов восточных языков для подготовки высококвалифицированных кадров военных востоковедов.

В связи с юбилеем некоторые выпускники курсов опубликовали ряд статей, посвященных не только истории курсов, но и вопросам военно-востоковедной реформы. Штабс-капитан Н. В. Терлецкий (вып. 1905 г.) в своей статье [1062]отмечал «ненормальность постановки» обучения на курсе и предлагал «в этот отживающий организм вдохнуть новую жизнь». Терлецкий считал необходимым расширить программу курса за счет введения таких предметов, как военная администрация [1063], военная статистика (Персия, Турция, Индия и пр.), политическая экономия, геодезия и топографическая съемка [1064], а также знакомить слушателей с общими сведениями по артиллерии, инженерному искусству и морскому делу, с современными социальными науками. Для изучения такого расширенного курса Терлецкий предлагал увеличить продолжительность обучения на курсе еще на один год и, наконец, завершить реформу курсов преобразованием их в «Восточную академию».

Представляет интерес взгляд Терлецкого на тот набор знаний, которым должен обладать «офицер, желающий посвятить себя изучению Востока»: «1) Для изучения страны нужно знать географию и хотя бы краткую ее историю; 2) затем, безусловно, необходимо знать ее язык. Ибо, как говорит арабская пословица, “если хочешь знать душу народа, познай его язык”. А уж кому же больше не желательно знать душу народа, как ни тем, кто должен знать изучаемый народ с точки зрения “боевого материала”; 3) кроме общей географии необходимо основательное знакомство с военной географией, геодезией и производством глазомерной съемки местности; 4) у офицера должен быть развит военный взгляд для правильной оценки всех поступающих к нему сведений, а для этого необходимо основательное знакомство с военной администрацией, краткое понятие о современном состоянии инженерного искусства и о современных образцах артиллерийских орудий, ружей и пулеметов; 5) так как в наше время, время больших народных армий, для изучения военной обстановки вовсе не достаточно ограничиться изучением только военных элементов, из которых слагается физическая и духовная жизнь армии, а изучать надо шире, заглядывать почаще в первоисточники того или иного факта или явления, то изучение политической экономии как общей науки, позволяющей правильно оценить экономическое состояние страны, надо признать необходимым; 6) знакомство с различными социальными течениями, все более и более проникающими в страны Востока, также весьма не бесполезно, так как оно зачастую может дать самый верный ключ к разгадке иного события, на первый взгляд кажущегося случайным».

Слушатель курсов штабс-капитан Н. Н. Малиновский в статье, опубликованной в журнале «Разведчик» [1065], призывал обратить внимание на вопрос о прохождении службы выпускниками офицерских курсов восточных языков. По мнению Малиновского, выпускники должны были использоваться в качестве дипломатических агентов и консулов на Востоке, а не занимать должности по военно-народному управлению. Он высказался против практики замещения должностей негласных военных агентов в русских консульских учреждениях на Востоке только офицерами Генерального штаба, которые в своей деятельности не могли обойтись без офицеров-ориенталистов. «Получая специальную высшую подготовку, – отмечал Малиновский, – офицеры-ориенталисты могли бы быть применимы с большей пользой не только к должностям военно-дипломатического характера, но и к должностям просто дипломатическим, консульским и вице-консульским» [1066]. Как отмечал Малиновский, мысль эту вынашивал еще военный министр генерал-адъютант Ванновский, который в рапорте о востоковедных трудах поручика Туманского оставил резолюцию: «Надо бы снестись с Министерством иностранных дел и просить его назначать офицеров, окончивших курсы восточных языков, консулами или вице-консулами в сопредельных нам восточных государствах. Выиграла бы Россия, т. е. и Министерство иностранных дел, и Министерство военное» [1067].

Между тем руководство Генерального штаба в первые годы военно-востоковедной реформы категорически отказывалось от идеи назначать выпускников офицерских курсов восточных языков на консульские должности в азиатских государствах, причем это касалось и офицеров-восточников, получивших опыт службы в разведке при штабах округов. Как пример создавшегося положения можно указать на случай со штабс-капитаном К. Н. Смирновым, занимавшимся делами зарубежной агентуры в разведывательном отделении штаба Кавказского военного округа. Когда летом 1907 г. стало известно о скором оставлении надворным советником В. Т. Маевским должности вице-консула в Ризе, штабс-капитан Смирнов, находившийся в Тегеране в ожидании назначения на должность воспитателя наследника персидского шаха, обратился к начальнику штаба Кавказского военного округа с просьбой назначить его в Ризе. На просьбу Смирнова начальник штаба округа сообщил: «Пост вице-консула в Ризе <���…> не может быть предоставлен Вам, так как в бытность мою в Петербурге начальник Генерального штаба категорически высказался, что на эти должности должны назначаться исключительно офицеры Генерального штаба» [1068].