Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

Для Главного штаба, если он действительно был заинтересован в изучении реальной картины реализации нового Положения на местах, решение командировать полковника Давлетшина в Ташкент и Тифлис выглядит более чем странным.

Главный штаб фактически поручил проверку эффективности нового порядка изучения офицерами восточных языков самим «отцам» этой системы, от которых трудно было ожидать беспристрастного и объективного подхода, о чем и свидетельствует успокоительный и мажорный тон отчета Давлетшина о поездке.

Приехав из Ташкента в Тифлис, Давлетшин 12 сентября принял участие в работе экзаменационной комиссии, созданной для проверки знаний у офицеров-слушателей, закончивших первый год языковой стажировки в пределах округа. Экзаменовались пятеро офицеров, из которых лучшие результаты показали штабс-ротмистр Бутаев и штабс-капитан Рысин, которым была присуждена денежная премия по 300 руб. каждому.

В официальном отчете о поездке Давлетшин отмечал: «Экзаменовавшиеся по турецкому языку офицеры читали удовлетворительно (штабс-ротмистр Бутаев – очень хорошо), в грамматике слабоваты, но зато все без исключения бойко владеют разговорной речью. Например, после беседы с преподавателем самого слабого из экзаменующихся, поручика Нагайбакова, у всех членов комиссии явилось предположение, что офицер этот и ранее знал турецкий язык. Произношение у всех и письмо вполне удовлетворительное. Знания по второстепенному языку у турецкой группы офицеров более слабы, чем можно было бы ожидать (за исключением штабс-ротмистра Бутаева, вполне удовлетворяющего требованиям программы), что объясняется тем, что офицеры, не получив специальные программы, не знали, что будет требоваться и персидский язык.

Прекрасное впечатление оставил на экзаменационной комиссии штабс-капитан Рысин, изучавший как главный предмет персидский язык. Офицер этот отлично читал, при безукоризненном произношении, трудный текст, легко разбирался в прочитанном, высказал знание большого числа слов, основательное знакомство с грамматикой; пишет грамотно, с соблюдением каллиграфических особенностей. Рысин, при хороших способностях, толково и прилежно работал [1172]. По второстепенному предмету – турецкому языку – он также слабоват, что объясняется теми же причинами» [1173].

Так же, как и в Ташкенте, Давлетшин собрал после экзаменов совещание с представителями окружного штаба и с участием преподавательского состава школы. Как видно из отчета о поездке, обсуждаемые вопросы были второстепенными и не касались серьезных тем: введение штатной должности начальника школы, прием в школу офицеров из Одесского военного округа для обучения турецкому языку, изменения в расписании занятий и др. В то время как почти два года деятельности школы выявили значительно более серьезные вопросы, требующие своего разрешения. К ним относились, прежде всего, вопросы учебной программы, языковых стажировок, порядка прохождения дальнейшей службы выпускников. Как видно из отчета Давлетшина, сам собою напрашивался вывод о нецелесообразности изучения двух восточных языков одновременно, особенно в условиях окружных подготовительных школ с их сокращенным теоретическим курсом.

В ходе совещания Давлетшин поднял вопрос о целесообразности внесения в учебную программу школы армянского языка, распространенного как в Азиатской Турции, так и в Западной Персии. Как сообщал Давлетшин в отчете, «все члены совещания, а также, как выяснилось потом при докладе, и начальник штаба округа считают этот предмет совершенно излишним» [1174].

Основной вывод, сделанный Давлетшиным из поездки в Ташкент и Тифлис, был изложен в весьма оптимистической форме: «Объем установленных программой требований по восточным языкам признается и здесь, на Кавказе, как и в Туркестане, вполне отвечающим цели и выполнимым и никаких замечаний (курсив мой. – М. Б .) не вызывает» [1175]. В документе напротив этого места стоит пометка начальника Главного штаба: «Вот это важно; но успокоиться еще рано. Нужен серьезный опыт».

Во время пребывания Давлетшина в Тифлисе был поднят вопрос об учреждении печатного органа Тифлисской окружной подготовительной школы по примеру того, что имелся в Ташкентской школе [1176]. С этой целью у Главного штаба испрашивался кредит на финансовое оздоровление издававшейся в то время в Тифлисе газеты «Вестник Ближнего Востока», которая являлась видоизмененным вариантом газеты «Кавказский военный переводчик», о которой уже было сказано выше. «Вестник» издавался преподавателем окружной школы капитаном Ардатовым и имел задачей «облегчить распространение среди офицеров знания языков турецкого и персидского и для обсуждения общих вопросов, касающихся изучения восточных языков» [1177]. Капитан Ардатов соглашался безвозмездно передать «Вестник» в собственность школы. Это предложение было принято, и газета «Вестник Ближнего Востока» стала официальным печатным органом окружной подготовительной школы восточных языков. В связи с этим была расширена тематика газеты – стали публиковаться официальные известия школы, приказы по войскам Кавказского военного округа, относящиеся к деятельности и личному составу школы, и др. Главный штаб признавал газету весьма полезной и выделил для ее развития кредит в размере 500 руб. [1178]

По окончании экзаменов на теоретическом курсе, который успешно сдали все слушатели младшего курса, наступил период языковых стажировок. Особенностью командировок этого года стал фактический отказ руководства Кавказского военного округа от требований Положения 1911 г. о «внутриокружных» командировках. В целом была выработана и схема годичных командировок и места их проведения – Константинополь и Тегеран. Выбор последних объяснялся возможностью контроля за слушателями со стороны русского военного агента в Константинополе и заведующего обучением персидской кавалерии в Тегеране. В Тифлисе в первый год стажировки оставались, как правило, сверхштатные офицеры, которые не имели права на оплачиваемую за счет казны поездку и не могли позволить сделать это на собственные средства. Практически все офицеры младшего курса были командированы за границу: в Константинополь – штабс-капитан Симонов, поручики Орлов, Калантаевский, Гассанов, Ведринский и сотник Успенский (двое последних – за собственный счет); в Тегеран – сотник Леус. Сотник Квартовкин на период годовой стажировки остался в Тифлисе [1179].

Зарубежные командировки офицеров-слушателей предыдущих лет выявили ряд проблемных мест в их организации, особенно в вопросе отбора кандидатов. Весной 1912 г. начальник Генерального штаба указывал на необходимость обязать войсковых начальников подойти со всей ответственностью к выбору кандидатов на заграничные стажировки. «За последнее время, – отмечал генерал от кавалерии Жилинский, – были случаи командирования за границу для изучения языков офицеров, обремененных значительными долгами. На покрытие этих долгов расходывались не только подъемные деньги, получаемые офицерами перед отъездом за границу, но нередко и значительная часть их ежемесячного содержания. В результате командированные за границу офицеры оказывались не в состоянии вести такой образ жизни, который соответствовал бы званию офицера великодержавной армии» [1180]. Жилинский предлагал не допускать к приему в окружные подготовительные школы офицеров, обремененных долгами. Он также считал необходимым до минимума сократить вычеты из содержания офицеров, командируемых за границу для изучения восточных языков.