Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

Особенно сложным в Восточном институте в начальный период его деятельности был вопрос о преподавании японского языка. Это было связано как с общим состоянием японского языка эпохи Мэйдзи – недостаточная упорядоченность и стандартизация языка, неустоявшееся использование иероглифики и слоговых азбук, разнообразие диалектов и др., – так и с отсутствием в России базовых учебных пособий по японскому языку. Разработка таких пособий велась уже в ходе учебного процесса. Основная работа в этом направлении была проделана профессором Е. Г. Спальвиным и его талантливым учеником – есаулом В. М. Мендриным [662].

Опыт постановки практического востоковедения в Восточном институте внимательно изучался в Военном министерстве, особенно в связи с вопросами военно-востоковедной реформы 1905–1911 гг. Об этом свидетельствуют различные запросы из Военного министерства в штаб Приамурского военного округа и к офицерам – выпускникам института с целью выяснить общую эффективность учебного процесса в Восточном институте, определить его слабые и сильные стороны. Этот опыт был в значительной степени учтен при разработке концепции окружных подготовительных школ восточных языков, ставшей еще одним шагом вперед в направлении практического военного востоковедения. Из этого опыта было извлечено как минимум три полезных элемента – признание сложности одновременного изучения двух восточных языков (отсюда разделение языков на главные и вспомогательные), отказ от совместного обучения офицеров и гражданских лиц, признание системы заграничных лингвистических стажировок неотъемлемой частью учебного процесса.

Порядок обучения офицеров-слушателей в Восточном институте непрерывно совершенствовался и основывался на ряде законодательных и нормативных актов. Сама возможность обучения офицеров в Восточном институте была определена при его учреждении в Положении о Восточном институте (п. 33 «Примечания»). В документе, в частности, указывалось: «По назначению Приамурского генерал-губернатора ежегодно принимаются в число слушателей института четыре офицера. Последние проходят те из изучаемых предметов, которые будут указаны генерал-губернатором, и по этим предметам наравне со студентами института подвергаются установленным испытаниям. Офицеры, находясь в стенах института, подчиняются всем распоряжениям начальника оного» [663].

Восстание ихэтуаней в Китае и необходимость военного вмешательства России в китайские события в очередной раз поставили вопрос о подготовке военных востоковедов для русской армии. Примечательно, что проблема с дефицитом в армии востоковедов со знанием языков Дальнего Востока отчетливо осознавалась не только в военном ведомстве, но и в среде гражданских специалистов. На заседании конференции Восточного института профессор А. М. Позднеев указывал в этой связи: «События, совершающиеся ныне на Дальнем Востоке Азии, всецело уяснили нам, с одной стороны, способность Китая с необычайной быстротою достигать развития своих боевых сил, а с другой – полную недостаточность наших наблюдений относительно успехов Китая в стратегическом отношении, равно как и незначительность сведений о текущей жизни китайских владений вообще. Не только в Тяньцзине, Пекине и Средней Маньчжурии, но даже на русской границе у Амурского побережья мы совершенно не знали ни о собранных китайцами войсках, ни о произведенных ими вооружениях крепостей и заготовке боевых припасов. Открывшиеся затем военные действия показали далее, что не только регулярные китайские войска, а даже значительная часть ихэтуаней были прекрасно вооружены и обучены: но когда и каким образом совершилось это, остается опять-таки неизвестным. Основною причиною такого печального явления необходимо почитать то, что наши консулы и военные агенты не всегда могут быть признаны стоящими на высоте своего призвания. Лишенные специальной подготовки для службы на Дальнем Востоке и будучи весьма мало или даже вовсе незнакомыми с языком и бытом хотя бы, например, Китая, они, естественно, не могут ни воспользоваться слухами, ни произвести распросов, ни иным подходящим способом собрать сведения о совершающемся. Чем бы ни окончились наши настоящие военные действия с Китаем, они, несомненно, должны повлечь за собою нашу большую бдительность по отношению к Китаю вообще и к Маньчжурии в особенности, причем основная масса этого труда должна пасть именно на долю военного ведомства» [664].

В качестве необходимой меры для совершенствования всей системы изучения сопредельных дальневосточных стран и их вооруженных сил Позднеев предлагал увеличить как минимум вдвое число офицеров-слушателей, обучающихся на офицерском отделении Восточного института. С таким предложением он обратился к военному министру через командующего войсками Приамурского военного округа. Предложение Позднеева совпало по времени с разработкой в Главном штабе и штабе войск Приамурского военного округа более четкой регламентации деятельности курсов, особенно в вопросах об условиях поступления, служебного положения, денежного довольствия, прав и обязанностей офицеров по выпуску из института и др. Важное значение для деятельности офицерского отделения имел Приказ по военному ведомству № 441 от 6 декабря 1902 г. [665]Приказ регулировал порядок обучения и фиксировал основную цель подготовки офицеров в Восточном институте – «в видах необходимости для изучения Дальнего Востока иметь в рядах войск Приамурского военного округа и Квантунской области образованных офицеров, знающих местные языки». Как видно из текста приказа, военное ведомство полностью согласилось с мнением профессора А. М. Позднеева о необходимости увеличить число офицеров-слушателей минимум вдвое. Приказ определял ежегодный прием в институт 10 штатных слушателей (п. 1). При этом особо была оговорена квота для офицеров от войск Квантунской области (2 чел.). Впервые было предоставлено право поступать в Восточный институт офицерам из других военных округов. В приказе устанавливался перечень языков для изучения офицерами-слушателями: китайский, японский, корейский, монгольский и маньчжурский, а также французский и английский.

В соответствии с приказом, офицеры допускались в институт без сдачи в нем вступительных экзаменов и должны были изучать предметы, «которые будут указаны командующим войсками Приамурского военного округа» (п. 2). В действительности это положение приказа никогда не было применено на практике. Офицеры-слушатели проходили учебную программу наравне со студентами института.

Для офицеров из других военных округов, желавших поступить в Восточный институт, предусматривались предварительные экзамены по английскому и немецкому языкам по месту их службы (п. 5). Благодаря такой открывшейся возможности, к примеру, поступил в Восточный институт поручик В. Д. Песоцкий, проходивший службу в Одесском военном округе и сдавший предварительный экзамен в штабе округа. Необходимость сдачи предварительного экзамена по двум иностранным языкам воспринималось не всеми офицерами как справедливое требование. «При поступлении экзамен по английскому и немецкому языкам, – отмечал поручик Песоцкий, – программы нет, даже косвенных указаний на характер требований от экзаменующихся не установлено; порядок экзамена и оценка ничем не регламентированы; экзамен ведется в разных местах – при отсутствии положений или указаний он является вопиющей ненормальностью. Благодаря наличию немецкого языка на экзамене, в институте около 30 % немцев и жителей Прибалтийского края, что, безусловно, несправедливо по отношению к другим, от которых требуется два иностранных языка, а от немцев – один» [666].