Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

Постановлением СНК СССР от 29 октября 1926 г. органам милиции было предложено по соглашению с исполкомами в срочном порядке произвести задержание всех лиц с тремя судимостями и более по обвинению в хулиганстве. Заведенные на них дела подлежали рассмотрению Особым совещанием. Представления о ссылке должны были возбуждаться административными отделами местных исполкомов, затем с согласия прокуроров направляться в президиумы исполкомов, а оттуда – в Центральный административный отдел НКВД и Особое совещание [746]. Как видно, аппарат НКВД и исполкомов подчинялся ОГПУ.

Следует отметить, что высылки «социально опасных» лиц позитивно оценивались в крестьянской среде, где была сильна традиция высылок по приговорам общинных миров. Наибольшее одобрение крестьян вызывало выдворение из сел и деревень граждан, подозреваемых в наиболее опасных для местного хозяйственного благополучия преступлениях – бандитизме, хулиганстве, конокрадстве и краже скота. Так, во время проведения кампании по борьбе с бандитизмом в 1925 г. в Иркутской губернии большинство крестьянских сходов требовало удаления из их сел «пособников бандитов» [747]. В Алтайской губернии крестьяне Змеиногорской волости на общем собрании требовали выселить за пределы своего района 55 семей конокрадов. Из отдельных деревень по постановлениям общих собраний выселялись обвиняемые в хулиганстве и кражах. Власти были склонны поддерживать инициативу низов в контролируемых рамках. Красноярский окружной комитет ВКП(б) в докладе Сибкрайкому партии о соблюдении «революционной законности» во второй половине 1925 г. предлагал пойти навстречу жалобам населения и провести ряд показательных процессов на местах «с применением высылки виновных» [748].

На протяжении последующих лет в сфере применения этой репрессии усиливались прежние тенденции. Постановлением ЦИК СССР с 1 декабря 1926 г. по 1 февраля 1927 г. Сибирь была вновь объявлена неблагополучной по бандитизму. В ОГПУ передавались дела по 59– и 3-й частям 167 ст. УК новой редакции. Дела о «групповом хулиганстве» также подлежали рассмотрению во внесудебном порядке [749]. Согласно постановлениям окружных закрытых совещаний по борьбе с преступностью, бандитизмом и хулиганством, отделы ОГПУ направляли на места особые «тройки». В конце 1926 г. срок кампании был продлен до 1 марта следующего года. В сентябре 1927 г. Сибирское краевое совещание по борьбе с преступностью и Сибкрайком ВКП(б) подтвердили факт роста бандитизма в Сибири и вновь ходатайствовали перед ЦИК СССР об объявлении края, включая Бурят-Монгольскую республику, неблагополучным по бандитизму на октябрь – ноябрь этого года [750].

14 сентября 1927 г. Сибкрайисполком в ответ на запрос руководства НКВД признал целесообразным в срочном порядке задержать граждан с тремя и более судимостями по обвинению в хулиганстве, чтобы направить дела в Особое совещание. Тюрьмы предлагалось разгрузить путем административной высылки рецидивистов [751]. Краевое совещание по борьбе с бандитизмом указывало судебным органам на желательность в целях противодействия возвращению «преступников-рецидивистов» к преступной деятельности широкого использования права высылки и поселения в определенных местностях [752]. В ноябре 1927 г. Барнаульское окружное совещание по борьбе с преступностью постановило в соответствии с последними указаниями НКЮ и НКВД применять к «наиболее тяжким» преступникам и рецидивистам ссылку в виде дополнительной меры социальной защиты [753].

С наступлением тяжелого хлебозаготовительного кризиса 1927–1928 гг. новый импульс получила практика ссылок и высылок через особые комиссии. 10 января 1928 г. по инициативе Сибкрайкома ВКП(б) было принято решение о создании сибирской чрезвычайной хлебной «тройки» в составе представителей партийного руководства Р.И. Эйхе, С.И. Сырцова и А.М. Злобина. Она обладала правом вынесения приговоров по делам о хлебозаготовках. Циркуляр краевой прокуратуры и ПП ОГПУ по Сибири от 13 января обязывал следственные органы и суды во исполнение указаний Сталина применять в отношении «укрывателей хлеба» в качестве «исключительной меры» ст. 107 УК (злостное повышение цен) и передавать дела в органы ОГПУ [754]. Операция охватила частников – скупщиков хлеба, «кулаков» – крупных держателей хлеба и «распространителей провокационных слухов» (привлекались по ст. 58 УК). «Тройка» и Особое совещание имели полномочия на их ссылку, высылку и заключение в концлагерь. При крайкоме ВКП(б) действовала комиссия в составе председателя краевой контрольной комиссии ВКП(б), полномочного представителя ОГПУ, и. о. краевого прокурора, и. о. председателя крайсуда Сибирского военного округа. Она занималась внеочередным рассмотрением и направлением в суды и Особое совещание дел по хлебозаготовкам.

В 1929 г. карательные органы вновь стали уделять особое внимание «антиобщественным элементам». Исполняя директиву краевой прокуратуры, ПП ОГПУ и Сибирского краевого административного отдела (СКАО) от 9 апреля 1929 г., местные органы милиции занялись составлением списков рецидивистов, намеченных к ссылке и высылке. 15 мая и. о. краевого прокурора Лисин в письме начальнику СКАО обращал внимание адресата на ряд «искривлений», допущенных на местах в ходе операции. Например, не учитывался возраст и социально-имущественное положение крестьян, к высылке представлялись лица, работающие на производстве и не замеченные в преступной деятельности в последние годы, а также судимые при старом режиме и имеющие приводы по незначительным правонарушениям. Лисин подчеркивал, что, т. к. никакой специальной кампании по высылке рецидивистов не проводится, то к подбору кандидатур на высылку «нужно отнестись с особым вниманием». «Правильный» подход в его понимании заключался в соблюдении «строгой классовой линии… дабы не мешать в кучу действительных профессионалов-рецидивистов и случайный элемент из среды трудящихся… к которым надо применять другие меры социальной защиты медико-педагогического и материального характера» [755].

В резолюции Совещания начальников окружных административных отделов Сибирского края от 31 августа 1929 г. органам милиции предлагалось «рассматривать высылки рецидивистов в отдаленные места не как кампанию, а как повседневную меру, шире распространяя ее на сельские местности». В этих целях признавалось необходимым «вопросы несудебной высылки освещать перед широкими массами трудящихся… привлекая их к активному участию в этом деле и отражая мнение масс в делах о высылке». Предусматривалось освещение на собраниях наиболее «злободневных категорий» кандидатов на репрессию. Власти считали целесообразным использовать высылаемых рецидивистов на принудительных «государственно-полезных» работах с указанием этой меры в постановлениях о высылке. При организации высылок совещание предлагало органам милиции действовать в тесной «увязке» с отделами ОГПУ, «изживая конкуренцию и недоверие» [756].