Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

Инициация союзного закона о правах спецпереселенцев, судя по реконструкции имеющихся в распоряжении исследователей документов, принадлежала не законодательным, а директивным органам. Созданная весной 1931 г. для решения проблем расселения, хозяйственного устройства и использования труда спецпереселенцев комиссия ЦК под председательством А.А. Андреева (с осени ее возглавил Я.Э. Рудзутак) была наделена всеми полномочиями для разработки, принятия и проверки исполнения любых директивных решений в данной области, включая в случае необходимости подготовку государственных постановлений, принимавшихся после санкции Политбюро в «советском порядке». Перед комиссией Андреева встала задача провести массовую депортацию крестьян, не допуская дестабилизации положения ни в местах высылки «кулаков», ни в местах их нового размещения. Репрессированным требовалось дать «перспективу». В рабочих документах комиссии Андреева сохранилась сделанная председателем в начале мая 1931 г. черновая карандашная запись: «Организация [и использование] в прошлом. Разбегаются. <���…> Закрепление спецпереселенцев – 5 лет. Не опубликов[ывать]» [1073].

На очередном заседании комиссии ЦК 15 мая 1931 г. в проекте постановления появился пункт, гласивший: «Поставить в ПБ вопрос о том, чтобы в связи с массовым переселением кулаков определить для них сроки лишения прав гражданства и установить примерно срок 5 лет с тем, что если данный спецпереселенец выполняет все постановления сов[етской] власти, ведет себя как честный работник, по отношению к нему применяются льготные условия» [1074]. Через полтора месяца «вопрос» в Политбюро был решен. На заседании, которое состоялось 30 июня, при рассмотрении пункта «О восстановлении кулаков в гражданских правах» выступили Сталин и Андреев. Утвержденное постановление рекомендовалось опубликовать «от имени ЦИК СССР» [1075], что и было выполнено 3 июля 1931 г.

Законодательные акты последующего времени, дополнявшие и уточнявшие указанный закон, имели под собой самую различную мотивацию. В большинстве случаев их целью было поощрение тех или иных групп в составе спецпереселенцев. Первое из уточнений было внесено по предложению упомянутой выше комиссии Андреева. 16 августа 1931 г. СНК СССР принял постановление «О спецпереселенцах», подготовленное комиссией и утвержденное Политбюро 20 августа. В п. 31 его раздела «Прочие мероприятия» говорилось: «Учитывая необходимость скорейшего отрыва молодежи спецпереселенцев от контрреволюционной части кулачества – признать возможным восстановление в правах молодежи, достигшей 18-летнего возраста, до истечения 5-летнего срока в тех случаях, когда эта молодежь проявила себя с положительной стороны. Подобные восстановления проводятся отделами по спецпереселениям через ЦИКи Союзных и Автономных республик, или краевые и областные исполкомы, с предоставлением им права свободного проживания» [1076]. Однако вскоре Политбюро специальным постановлением от 8 сентября отменило им же утвержденное положение о привилегиях в восстановлении прав для молодежи, сформулированное в п. 31 [1077]. Впрочем, этот демарш означал не отказ от намеченной линии дифференцированного отношения к спецпереселенцам, а некоторую приостановку ее развития.

Инициация последующих постановлений ЦИК СССР, равно как и разъяснение механизма практического воплощения законодательных актов, являлась преимущественно прерогативой ОГПУ – НКВД. Часть постановлений принималась в оперативном порядке Президиумом ЦИК СССР. Так, в феврале 1932 г. им была утверждена процедура досрочного (до истечения пяти лет) восстановления в правах «исключительно… лиц, проявивших себя высокопроизводительным трудом и лояльным отношением к советской власти» по представлениям органов ОГПУ, согласованным с хозорганизациями [1078]. Постановлениями Президиума ЦИК СССР от 27 апреля и 3 мая 1932 г.

устанавливался порядок досрочного восстановления в правах спецпереселенцев (главным образом из числа молодежи), которые являлись ударниками, выполнявшими и перевыполнявшими нормы выработки. Представленный ОГПУ для утверждения в ЦИК СССР список включал фамилии 931 спецпереселенца, из которых треть проживала в спецпоселках Западной Сибири. Райисполкомы обязывались в течение десяти дней выдать восстановленным в правах лицам соответствующие документы, разрешавшие свободное проживание на всей территории страны [1079].

В директиве ОГПУ от 5 мая 1932 г., направленной местным полпредствам, разъяснялась процедура восстановления в правах спецпереселенцев. Кроме того, в ней говорилось о необходимости создания для этой группы условий, способствовавших их «оседанию» в спецпоселках. Рекомендовалось провести «широкую кампанию с тем, чтобы восстановленные в гражданских правах остались жить и работать на тех предприятиях, на которых они работают в данный момент, разработав ряд поощрительных мероприятий и льгот для остающихся жить в поселках. Широко практиковать назначение и выдвижение восстановленной молодежи на различные работы и должности.

Распространить восстановление в гражданских правах на жену и детей амнистированного лица. Если восстановлен в правах взрослый член семьи (сын или дочь), а глава семьи не восстановлен, то восстановление распространяется только на жену и детей, находящихся на иждивении восстановленного лица и амнистия на главу семьи (отца или мать) не распространяется» [1080].

Таким образом, руководство ОГПУ, формально следуя букве закона – восстановленные получали право выезда из спецпоселков, – одновременно запустило механизм, затруднявший и даже препятствовавший этому. Обращает внимание четкая взаимосвязь между положением о приоритетном восстановлении в правах молодежи и процедурой, согласно которой восстановление в правах сына или дочери не распространялось на родителей. Поскольку в крестьянских семьях существовали прочные межпоколенческие связи, эта процедура работала на закрепление молодежи в спецпоселках эффективнее любых льгот или поощрений.

17 марта 1933 г. Президиум ЦИК СССР принял дополнение к действовавшему с 1930 г. порядку восстановления в избирательных правах «кулаков». «Дети высланных кулаков, как находящиеся в местах ссылки, так и вне ее, и достигшие совершеннолетия, – говорилось в документе, – восстанавливаются в избирательных правах районными исполкомами по месту их жительства при условии, если они занимаются общественно-полезным трудом и добросовестно работают» [1081]. Публикация данного постановления вызвала массу запросов с мест. Поскольку в документе не содержалось квалифицированного определения понятия «мест ссылки», возник вопрос, распространяется ли данное дополнение на детей спецпереселенцев в комендатурах? В апреле 1933 г. Центризбирком дал ГУЛАГу следующее бюрократическое разъяснение: «Ввиду того, что находящиеся в спецпоселках ОГПУ кулаки и их дети не подведомственны районным исполкомам, постановление Президиума ЦИК Союза от 17 марта 1933 г…на них не распространяется. На них распространяется постановление Президиума ЦИК Союза о порядке восстановления в гражданских правах выселенных кулаков» [1082]. Это дискриминационное разъяснение давалось с целью недопущения расширительного толкования постановления, которое касалось небольшой группы детей «раскулаченных», оставшихся по каким-либо причинам у родственников, т. е. вне спецпоселков. И только через год, 7 мая 1934 г., Президиум ЦИК распространил своим постановлением действие указа от 17 марта 1933 г. на находящихся в спецпоселках детей «кулаков» [1083], «достигших 18-летнего возраста во время пребывания в трудпоселке» [1084]. 27 мая 1934 г. в связи с приближением пятилетия с начала высылки «кулаков» постановлением ЦИК СССР краевым и областным исполкомам было предложено восстанавливать в гражданских правах по истечении пяти лет со дня выселения спецпереселенцев, подпадавших под условия закона от 3 июля 1931 г. Для проработавших в золотой и платиновой промышленности при восстановлении в правах устанавливался более льготный срок – три года. Подтверждалось право на досрочное восстановление «наиболее отличившихся спецпереселенцев, в особенности из молодежи, являющихся ударниками на производстве и активно участвующих в общественной работе» [1085].