Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

1 сентября 1934 г. ГУЛАГ и Наркомпрос РСФСР разослали в отделы народного образования и трудпоселений письмо о необходимости координации действий, предпринимаемых для устранения дефицита работников образования и культуры в спецпоселках (учителя, воспитатели детдомов/детсадов, ликбезники и др.). К 1 октября предлагалось «произвести отбор кандидатов для направления на спецкурсы наробраза из числа спецпереселенческого актива – ударников, зарекомендовавших себя на производстве, поселкового актива». Указывалось также, что все спецпереселенцы, «командированные на учебу, по окончании курсов должны быть направлены на работу в поселки, откуда были выдвинуты». Для «выдвиженцев» предусматривался и такой важнейший стимул, как досрочное восстановление в гражданских правах [1286].

После принятия постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 15 декабря 1935 г. «О школах в трудпоселках» дети спецпереселенцев получили доступ в техникумы и вузы. По данным Отдела трудпоселений УНКВД Запсибкрая, на октябрь 1936 г. 300 детей обучались в средних специальных учебных заведениях, 20 выпускников средних школ были приняты в недавно открывшийся Новосибирский сельскохозяйственный институт. Учебная специализация спецпереселенческой молодежи жестко привязывалась к профилю хозяйственной деятельности комендатур и потребностям социально-культурной инфраструктуры. Существовал перечень учебных заведений, куда в 1930-е гг. могли поступать выпускники школ спецпоселков. Будущие специалисты среднего звена обучались в открытых в административном центре Нарымского округа (с. Колпашево) педагогическом и медицинском училищах, сельскохозяйственные кадры – в Новосибирске, медики, учителя и инженеры – преимущественно в Томске, реже – на Алтае, но все в пределах Западной Сибири.

Спецорганы предпринимали меры для того, чтобы выезд из спецпоселков молодежи для сдачи испытательных экзаменов в техникумы и вузы не превращался в канал бегства. Об этом свидетельствует содержание справок, выдававшихся на этот случай, например «Справка Пудинской участковой комендатуры от 23 нюня 1938 г. Выдана настоящая Алешиной Александре Максимовне, рождения 1921 г…в том, что она следует в гор. Томск в электротехникум для испытания согласно ее заявления и полученного ответа о выезде. Настоящая справка действительна на период испытаний и при условии приема в техникум предъявляется для получения вида на жительство. После испытания Алешина обязана известить о своем местонахождении через учебное заведение Пудинскую участковую комендатуру к 1/IХ-38 г.». Сама Алешина по приезде в Томск обязывалась встать на учет в Томской участковой комендатуре [1287].

Желавшие выехать на учебу молодые люди подвергались «фильтрации» со стороны спецорганов, в результате чего некоторые становились «невыездными». Прием в техникумы или училища мог быть сорван посылкой из комендатур «волчьих» характеристик типа «Директору Барнаульского педучилища… ставлю Вас в известность, что Жебров А.В. и Ефимович В.Д. как родители, а так же и сами настроены враждебно к Сов[етской] власти и так же в поселке занимались разложением среди молодежи и надсмешкой над той молодежью[,] которая участвовала в общественных кружках, что считаю нецелесообразно допускать для обучения в Вашем педучилище, так как тоже будут заниматься разложением среди учащихся Вашего педучилища. Уч[астковый] комендант Беликов. 23/VIII–37 г.» [1288]Вполне понятно, что эти подростки в педучилище приняты не были.

Выезд на учебу за пределы того края (области), где находились комендатуры, не допускался. 20 июня 1938 г. ученицы седьмого и девятого классов В. Балахнина и Е. Антонова, чьи родители отбывали спецпоселение в Тулинском совхозе № 2 НКВД в пригороде Новосибирска, направили письмо «любимому вождю всего народа И.В. Сталину». Они писали: «Мы, ученицы, желаем быть садоводами, но к дальнейшему продолжению своего образования не имеем средств, так как наши родители спецпереселенцы и уже больные. Они[,] за неимением средств, отказываются нас учить. Мы так же на равне с другими людьми нашей замечательной счастливой родины желаем быть полезными в деле социалистического строительства. Мы желаем быть пока в учениках у какого-нибудь садовода, где бы мы могли научиться садоводству и получить стипендию для существования». Письмо школьниц вернулось на рассмотрение в Новосибирск. В октябре руководство Отдела мест заключения (ОМЗ) УНКВД дало указание коменданту Тулинской комендатуры: «Разъясните, что учиться можно только в пределах нашей области» [1289]. В декабре 1938 г. Валентина Балахнина поступила на курсы бухгалтеров Новосибирской областной конторы Промбанка.

Не все молодые люди вели себя как пассивные просители. Василий Мелузов, отбывавший ссылку с родителями в Колыванской комендатуре, по окончании седьмого класса (неполная средняя школа) с лета 1939 по лето 1940 г. боролся за свое право на продолжение образования. Компрометировавшим его фактом был только побег в 13-летнем возрасте, из которого он вернулся через несколько месяцев. 23 июля 1939 г. Василий направил письмо участковому коменданту, которое здесь приводится в сокращении: «Тов. Комендант, я Вас спрошу об одном, а именно о том, что имеем ли мы право на дальнейшее образование, то есть на право учиться в техникумах Новосибирской области, хотя бы в г. Томске?

Я проживаю в Сельбинской пос[елковой] комендатуре, окончил Березовскую н[еполную] с[реднюю] школу в 1939 г., 15 июня. Мне очень хотелось быть связистом, и я подал заявление в Новосибирский техникум связи, через комендатуру, конечно. Мне из комендатуры документы вернули обратно. Но 25 июля я послал заявление в Томский лесотехнический техникум, тоже через комендатуру, но вот уже прошел месяц, а мне нет никакого извещения!

К 10 августа я должен явиться на испытания, но, по-видимому, Вы мои документы с целью задержали, чтобы больше не получать образования. Но ведь статья 121-я Конституции (Основного закона) СССР говорит прямо, что граждане СССР имеют право на образование. Для проживающих в ко[мендату]ре выходит не так! Быть может, я чего недопонимаю, так разъясните мне. И еще в мае месяце я посылал Вам письмо, а так же, когда посылал документы, то просил Вас ответить, но Вы ничего не сообщили. Это тоже не к лицу советскому работнику, работающему на ответственном посту! Надежда Константиновна Крупская не столько писем получала, да на все, на все письма отвечала…» [1290]19 августа В. Мелузов был вызван в поселковую комендатуру, где его ознакомили с решением: «Ваше заявление по вопросу выезда в г. Томск [для] поступления на учебу в лесотехнический техникум – рассмотрено[,] и решено в разрешении выезда отказать. Все документы получены обратно». Поскольку от заявителя требовалась расписка о получении возвращенных ему документов (свидетельство об окончании семилетки и др.), то он, видимо вполне осознанно, написал: «Получил сполна» [1291].