Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

По нулевой категории (предназначенные к высылке через ГПУ) было «вычищено» 5 чел., по первой (без права служить в совучреждениях) – 38, по второй – 33 чел. Наибольшее число проверенных было в горкоммунотделе (112 чел.), из них 30 «вычистили»: по нулевой категории – 3 чел., по первой – 9 чел., по второй – 18 чел. [593]Особое внимание обращалось на возможную связь проходивших «чистку» с людьми, привлеченными к судебной ответственности в связи с хищениями («дело Лосевича»).

В интервью о результатах «чистки», опубликованном в газете «Власть труда» 3 ноября 1926 г., председатель комиссии А.Г. Ремейко объяснял: «разбивая уволенных на две основных категории» (с опубликованием и без опубликования фамилий в газете), комиссия имела в виду, что «для уволенных без опубликования» нежелательна работа лишь в данном учреждении (из которого он увольняется), а с опубликованием – нежелательна «дальнейшая работа вообще в иркутских советских учреждениях». Но это «только мнение комиссии, формально ни для кого не обязательное». Ремейко перечислял уволенных комиссией по одному из учреждений [594]и при этом вопрошал: «Спрашивается, может ли быть названо действительно советским, действительно рабоче-крестьянским учреждение с подобным вонючим букетом на ответственных должностях? Ведь тут прямо просится, вместо советской, другая вывеска: ну, скажем, колчаковская». На вопрос газеты: «Что же, мы совсем отказываемся от услуг “бывших” людей?», он отвечал: «Нет, тех, кто честно хочет служить рабочим и крестьянам, мы и впредь будем, как специалистов, использовать в интересах советского государства. Но при этом нелишне напомнить кое-кому, что у нас диктатура пролетариата, что именно мы, советская власть, должны использовать “бывших ” людей, а не они нас!» [595]

Беседа с Ремейко, являвшимся не только председателем комиссии, но и председателем Иркутского окрисполкома, заслуживает особого внимания. Это весьма красноречивый документ эпохи, характеризующий политику властных структур, воззрения их отдельных представителей и дающий определенный срез общественных настроений в целом. Настроений, которые служили социальной базой для антиспецовских действий властей и в случае необходимости целенаправленно подогревались той же властью. В частности, по поводу подбора новых сотрудников в учреждения, прошедшие «чистку», Ремейко сказал, что на должности, не требующие особой квалификации (завхоз, секретарь, конторщик), можно привлекать людей из числа демобилизованных из Красной армии, а также из безработных. Существенные изменения следует внести в порядок подбора людей на должности, требующие специального знания и опыта (инженеры, юристы и пр.). «Мы идем и будем идти на тесное сотрудничество с честными специалистами, мы будем поддерживать и поднимать их авторитет… И потому не только трудящиеся и советская власть, но и сами специалисты заинтересованы в том, чтобы под их “фирмой” не пролезали в наши аппараты разные лже-спецы…» При назначении на должности специалистов предлагалось учитывать мнение о кандидатурах окружного бюро инженерно-технических секций профсоюзов и других профорганизаций, ввести принцип «соревнования» (т. е. объявлять конкурс на ту или иную должность). В случае отсутствия подходящих кадров в Иркутске рекомендовалось приглашать людей из других городов через объявления в газете, активно выдвигать способных молодых специалистов на более ответственную работу [596].

Характерны высказывания Ремейко и об отношении к «чистке» населения г. Иркутска. Он подчеркнул, что комиссия получила «самую активную поддержку и помощь» (масса писем, множество устных заявлений) рабочих, благодаря чему располагает материалами, подтверждающими правильность ряда увольнений (решение комиссии полностью совпадает с мнением и желанием трудящихся) [597]. «Со стороны “бывших” людей (царско-колчаковских слуг) комиссия, разумеется, встретила враждебное отношение. Иначе и быть не может. Ведь чистка – проявление жесткой классовой линии. Она ударила по сотне людей… Враждебный мир зашевелился… Пусть шипят! Советская власть и коммунистическая партия при активнейшей поддержке и помощи трудящихся доведет до конца начатую борьбу за очищение и оздоровление советского аппарата, за полное превращение его в друга и защитника интересов рабочих и крестьян».

Уже в конце октября 1926 г. в адрес сибирского краевого прокурора и в Сибкраийсполком (позднее и во ВЦИК) стали поступать заявления «вычищенных» из иркутских учреждений с ходатайствами о пересмотре решения комиссии. К середине ноября ходатайства поступили от 45 чел. Эти заявления с приложенными к ним документами (характеристики, отзывы, послужные списки и пр.) представляют интереснейший материал. Кто-то «покорнейше просил» восстановить справедливость, кто-то почти требовал, находя совершенно необоснованными причины своего увольнения, не чувствуя за собой никакой вины ни в гражданском, ни в политическом отношении [598].

В ноябре 1926 г. первые 45 заявлений были рассмотрены секретариатом Сибкрайисполкома и получили отказ. В январе – марте 1927 г. некоторые дела были возвращены в Иркутск на пересмотр, в основном по процедурным причинам (например, «вычистили» человека, уже уволенного две недели назад и т. п.); нескольких человек (мелкие служащие) восстановили на работе.

В «Заключении» секретариата Сибкрайисполкома по поводу 45 апелляций, подписанном 18 ноября 1926 г. И.И. Рещиковым, отмечалось, что «все уволенные в своих заявлениях особо подчеркивают, что постановления Комиссии об их увольнении не имеют законных оснований и поэтому просят о пересмотре этих решений». Далее приводились доводы в пользу обоснованности и даже законности решения комиссии. Говорилось, в частности, следующее: по Конституции РСФСР (ст. 23) Советы имеют право в интересах рабочего класса в целом лишать отдельные группы и отдельных лиц прав, которыми они пользуются в ущерб интересам социалистического строительства [599]. Положением о Сибкрае крайисполкому предоставлялось право отстранять от службы в исключительных случаях не только служащих подведомственных ему учреждений, но и уполномоченных центральных учреждений. Общее состояние аппарата учреждений Иркутского округа «угрожало интересам Советской власти», рассматривалось крайисполкомом как «исключительно вредное явление», для борьбы с которым требовались исключительные меры в виде «чистки» соваппарата. Постановлением Сибкрайисполкома от 6 октября 1926 г. на комиссию по «чистке» были возложены конкретные задачи «по оздоровлению и улучшению» работы аппарата в Иркутске и «чистке» учреждений, в которых обнаружены злоупотребления. Из этого следовало, что «ссылки уволенных на отсутствие законных оснований их увольнения ни на чем не основаны, так как комиссия действовала в пределах предоставленных ей законом прав по поручению и от имени Крайисполкома» [600].