Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

«Чистка» вызвала обострение антиспецовских настроений и большое смятение в рядах интеллигенции и служащих. В секретных сводках ПП ОГПУ по Сибири за июль – август 1924 г. говорилось о «паническом» настроении «спецов», их судорожных попытках срочно усвоить политграмоту, подчеркивалась «политическая безграмотность» большинства служащих и т. п. В одной из информационных сводок ПП ОГПУ по Сибири от 22 августа 1924 г. отмечалось, что «для большинства служащих, в особенности интеллигенции, чистка явилась неожиданностью… Настроение подавленное, особенно у тех, кои ранее зарекомендовали себя с плохой стороны. Часть служащих поговаривает о том, что придется уйти в деревню или устроиться у частных предпринимателей. Масса бросилась на изучение политлитературы. Ходят слухи о баснословном числе уже вычищенных». Некоторые (в т. ч. бывшие белые офицеры) «зондируют почву вступления в партию» и сожалеют, что «нынче так затруднен доступ интеллигенции» в партию и они не вступили раньше (два-три года назад). Говорилось о распространении в интеллигентской среде в связи с «чисткой» всевозможных домыслов и нелепых слухов, вроде того, что в Москве снова наблюдается «гонение на интеллигенцию», «мало-мальски хорошо одетых выселяют из Москвы» (из-за чего население одевается в «рогожи и тряпки, принимая пролетарский вид») и т. п. Многие видели в «чистке» признак возвращения властей к «военному коммунизму». Было мнение, что она носит «демонстративный характер, дабы показать, что Соввласть теперь в бывших людях не нуждается» [583]. В сводке от 30 августа 1924 г. сообщались разные толки о «чистке», бытовавшие в среде служащих. Одни считали, что «чистка» не даст ожидаемых властью результатов, т. к. без «спецов» советская власть «далеко не уйдет», заменить их сейчас некем, поэтому «можно быть спокойными». Другие надеялись, что после «чистки» «аппараты учреждений расстроятся и все будут приняты на прежние посты». По мнению третьих, «чистка» делается для того, чтобы «выбросить из аппаратов всех инакомыслящих», хотя и вполне добросовестных работников, а на их место посадить «своих людей – коммунистов», но последние не смогут справиться с работой. Среди офицеров бытовал слух, что «после чистки всех угонят в Архангельскую губернию, где придется рубить дрова и таскать уголь» [584].

По итогам «чистки», подведенным в январе 1925 г., проверке в Сибири подверглось более 42 тыс. чел., из них было уволено 4,7 тыс. чел., или свыше 11 % от числа проверенных. По первым двум категориям было «вычищено» 71,6 %, в т. ч. по чисто политическим мотивам («чуждые») – 37,8 %, т. е. более одной трети. За профнепригодность было «вычищено» только 28,4 %. О преимущественно политической ориентации данной кампании свидетельствует пристрастное отношение комиссий к «бывшим» – офицерам, священнослужителям, чиновникам и т. д. Так, из аппарата учреждений Сибири разных уровней было уволено 630 бывших белых офицеров (свыше 13 % от числа «вычищенных») [585].

В 1925 г. вопрос о массовых «чистках» соваппарата и их последствиях (порядке рассмотрения жалоб лиц, уволенных из учреждений в результате «чистки») обсуждался во ВЦИКе. В результате 22 февраля 1926 г. ВЦИК принял и разослал секретный циркуляр «О нецелесообразности массовой чистки соваппарата», который повторял основные положения постановления ЦК и ЦКК РКП(б) от 17 декабря 1924 г., но в ряде определений был «мягче». Президиум ВЦИК предлагал советским органам на местах «не производить так называемые массовые чистки личного состава госучреждений, как вредно отражающиеся на работе последних» [586].

В связи с проведением несанкционированных массовых «чисток» соваппарата в 1924–1925 гг. обсуждалась проблема полномочий комиссий по «чистке» (обязательный или рекомендательный характер решений), прав и возможностей трудоустройства (восстановления на прежней работе) уволенных в связи с «чисткой» работников и др. Особый интерес представляет вопрос о порядке использования администрацией учреждений сведений ОГПУ по результатам «чистки» 1922–1923 гг. В апреле 1926 г. Президиум ВЦИК принял секретное постановление, которое формально запрещало пользоваться этими сведениями при приеме на работу лиц, уволенных в ходе «чистки» 1922–1923 гг. Решение о приеме относилось к компетенции руководства учреждения. ГПУ было не вправе требовать увольнения этих лиц и запрещать их прием, ссылаясь на материалы секретных списков, которые могли храниться и использоваться «лишь в порядке агентурного материала» [587].

Интересно, что «чистки» в середине 1920-х гг. проходили в момент наибольших успехов нэпа и определенной «либерализации» режима в целом [588]. В частности, параллельно с «чистками» с лета 1924 г. в аппарате ВСНХ СССР по инициативе Ф.Э. Дзержинского была начата работа над известным партийным постановлением «О работе специалистов» (принято в сентябре 1925 г.), послужившим основой для ряда позитивных сдвигов в социально-правовом положении этой категории работающих.

Многие уволенные в ходе «чисток» лица подавали апелляции в соответствующие советские органы (вплоть до ВЦИК), в которых доказывали необоснованность принятого решения. Сам факт увольнения воспринимался пострадавшими как лишение гражданских прав, выдача своеобразного «волчьего билета», поскольку в решении комиссии нередко записывалось «уволен по чистке без права поступления на службу в соваппарат» [589]. Весьма показательными в этом плане являются результаты «чистки» госучреждений в Иркутске осенью 1926 г., которая была проведена на основании постановления Сибкрайисполкома от 6 октября 1926 г. в связи с раскрытием там злоупотреблений и хищений в отделе местного хозяйства и связанных с ним организаций.

Проверке подлежали учреждения, «охваченные растратами» [590]. Однако, ссылаясь на настойчивые требования «местного трудового населения» подвергнуть «чистке» все совучреждения города, комиссия на первом же заседании 6 октября 1926 г. решила («если этот напор будет продолжаться») расширить круг проверяемых организаций. Кроме того, предлагалось списки «вычищенных» публиковать в газете, «дабы не дать возможность им устроиться в другие учреждения», а «самый злостный элемент выслать через ГПУ» [591]. В информации о принципах «чистки» говорилось, что ее задача – «решительно оздоровить и очистить учреждения от недобросовестного элемента вообще и в особенности от нэпмановско-контрреволюционной нечисти» [592]. В ходе «чистки» с 18 по 30 октября 1926 г. был проверен состав сотрудников иркутского горкомхоза, ОМХа, Стройтреста, телефонной станции, Сиблестреста – всего 292 чел., из них 76 чел. (26 %) намечены к увольнению. Среди «вычищенных» оказались: по социальному происхождению – дворяне (3 чел.), потомственные граждане (4 чел.), священнослужители (2 чел.), домовладельцы и фабриканты (3 чел.); по занимаемой должности «при царизме и Колчаке» – бывшие прокуроры (2 чел.), прочие судейские (2 чел.), бывшие крестьянские начальники (1 чел.); «по чинам» – бывший вице-губернатор (1 чел.), генерал (1 чел.), полковники и подполковники (5 чел.), младшие офицеры (11 чел., в т. ч. 1 каратель и 1 контрразведчик); по политическим убеждениям – антисоветски настроенные и монархисты (47 чел.).