Жорж Бордонов - Филипп IV Красивый. 1285–1314

Прево были судьями первой инстанции до Святого Людовика. Но, создав свои проректорские должности, они предоставили мало гарантий тяжущимся сторонам. Святой Людовик лишил их статуса судей, а Филипп Красивый подтвердил этот запрет в своем указе от 1303 года. Однако в Нормандии виконты продолжали вершить правосудие, но под контролем присяжных. Юрисдикция в первой инстанции осуществлялась муниципальными судами, состоявшими из олдерменов и нотаблей, которым помогали королевские судьи, особенно в Лангедоке. Муниципальные суды имели ограниченные полномочия: например, они не могли рассматривать уголовные дела. Филипп Красивый не лишил олдерменов этой привилегии, но, утверждая принцип, что все правосудие исходит от него, он преобразовал муниципальные суды в королевские юрисдикции. В результате олдермены-судьи были подотчетны королю и могли быть подвергнуты крупному штрафу, если их приговоры отменялись парламентом, а также если они якобы нарушали действующие процедуры.

Бальи и сенешали были как апелляционными судьями, так и судьями первой инстанции в зависимости от характера дела. Они заседали в главном городе своего бальяжа, но их суд был скорым. Чтобы сделать правосудие доступным для истцов, они выезжали в основные города и проводили свои заседания каждые два месяца. Они судили в первой инстанции по гражданским и уголовным делам, им помогали присяжные "достойные люди" и профессиональный магистрат (королевский судья). К северу от Луары они были вынуждены судить единолично. На юге их мог заменить судья-магистрат, который был их первым помощником. Прежде чем войти в совет короля и приобрести то значение, которое мы знаем, Ногаре был судьей-магистратом сенешаля Босера. Почему такая разница между севером и югом Царства? Это связано с тем, что сенешали юга набирались из рыцарской знати: они знали профессию воина лучше, чем судебную. В отличие от них, их северные коллеги, бальи, были профессиональными юристами, даже если некоторые из них были дворянского происхождения. В наиболее серьезных случаях (например, за нарушение общественного порядка или государственную измену) бальи и сенешали передавали дело в парламент. В качестве апелляционных судей они выносили решения по жалобам на решения нижестоящих судей.

Первые два уровня юрисдикции, как правило, ограничивались королевским доменом. В то же время сохранились сеньориальные, церковные и инквизиторские суды. Прелаты и великие бароны не позволяли передавать дела, рассмотренные их судами, в суд бальяжа. Ордонанс 1303 года, не затрагивая (очевидно) сеньориальные и церковные суды, установил, что их истцы могут обращаться к королю, т. е. в парламент. В этой области расширение королевской власти в ущерб баронам очевидно. Апелляция была средством утверждения превосходства судей Филиппа Красивого.

Парламент заседал в Париже. Ордонанс 1303 года, дополняющий регламент 1296 года, определил его функционирование. Сессии длились от трех до четырех месяцев. В конце каждой сессии составлялся календарь с перечнем бальяжей и датами проведения судебных процессов в данной юрисдикции. Каждый год король определял список членов парламента; он не преминул включить в него и некоторых своих советников. Он также определил состав палат. Первая палата называлась Большой палатой ( la Grand chambre ), или Судебной палатой ( Camera placitorum, Chambre des plaids ) в ней проходили состязательные процессы. В аудитории римского права слушались дела, представляющие интерес для южан, поскольку от членов палаты требовались юридические навыки. Суд был разделен на две палаты: гражданскую и уголовную. Большое количество дел требовало тщательного расследования. Этим занималась Следственная палата ( la Chambre des enquetes ), разделенная на докладчиков и судей. Эта палата функционировала в течение всего года и делегировала некоторых своих членов для проведения расследований на месте. Палата прошений ( la Chambre des requetes ) состояла из двух частей: одна часть ее членов рассматривала дела на языке Ойль , а другая — на языке Ок . Ее роль заключалась в рассмотрении обоснованности прошений и санкционировании их подачи в парламент. Она также принимала решение о конфликтах, связанных с правами владения. В перерывах между сессиями она брала на себя роль свободной палаты и рассматривала срочные или незначительные дела. Но то же самое можно сказать и о следственной палате.

Вопреки распространенному мнению, профессиональные юристы еще не преобладали в парламенте. Состав парламента был не менее изощренным, чем состав королевского совета. Количество мирян и клириков было равным. Очень знатные сеньоры и сановники (графы Дрё и Булони, коннетабль Шатийон), прелаты, такие как архиепископы Нарбонны и Реймса, заседали вместе с юристами буржуазного происхождения. Здесь также были представлены три сословия королевства выражавшие различные мнения. Если президентами палат были бароны или прелаты, то первого президента звали Рено Барбу, а его преемником стал его сын. В принципе, король не мог отменить решения своего парламента; он делал это только в исключительных случаях и только на основании явной ошибки. С другой стороны, он иногда консультировался с этим собранием при составлении некоторых ордонансов: эти консультации затем превращались в прецедентное право, которое было столь губительным для монархии в XVIII веке. Дела знатных сеньоров по-прежнему находились под юрисдикцией суда пэров. Филипп Красивый ограничил эту привилегию, возложив на парламент задачу решать, касается ли рассматриваемое дело его самого или нет. Выше мы видели, какое преимущество извлек из этого король и как парламент принял на себя, несомненно по его приказу, право судить Ги де Дампьера, графа Фландрии. Главенство парламента, — пишет Богнот, — и право, которым наделен этот суд, толковать постановления, были, к счастью, признаны в ордонансе 1303 года. Верховенство парламента, подчиненного королевской власти, одушевляющей и управляющей всем обществом, оставалось, несмотря на бессильные протесты, одним из основополагающих принципов монархии, и Филипп Красивый был первым, кто, закрепив его в публичном акте королевской власти, придал ему строгую форму политической догмы.

Сосуществовали провинциальные парламенты: палата шахматной доски Нормандии, Великие дни Труа, которые заседали в установленные сроки. Филипп Красивый не упразднил их, но направил в них некоторых членов Парижского парламента, так что провинциальные суды потеряли свою автономию и стали настоящими децентрализованными ассамблеями Парижского парламента: несмотря на это, решения, вынесенные этими судами, по-прежнему подлежали обжалованию у короля! Тулузский парламент, созданный когда-то Альфонсом де Пуатье, влачил шаткое и кратковременное существование во времена правления Филиппа Красивого. Южане, любившие судебные тяжбы, сочли за лучшее обращаться непосредственно в Парижский парламент, решения которого были окончательными.