Джон Эллиот - Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг.

Жестокие наказания произвели желаемый эффект. Постепенно порядок в Кастилии был восстановлен, страна очищена от бандитов. Через два или три года очень успешной работы, учитывая стоимость ее содержания, Эрмандада предложила городам попросить корону об ее роспуске. Однако во время гранадской кампании существование Эрмандады давало короне такие очевидные военные преимущества, что Фердинанд и Изабелла отказались распускать структуру, которая в любой момент могла предоставлять им готовые отряды лучников для борьбы с маврами. И только в 1498 году они, наконец, согласились распустить хунту Эрмандада и уволить чиновников, получавших жалованье. В то же время местные Эрмандады продолжали существовать и после 1498 года, но с исчезновением высшего органа они неизбежно утратили многие из своих первоначальных функций, и их эффективность заметно снизилась. Строгость наказаний ушла в прошлое, прошения стали передаваться в обычные суды, и Эрмандада превратилась в скромную сельскую полицию, не обладающую ни властью, ни престижем.

Таким образом, организация Эрмандады была лишь временной мерой, нацеленной на то, чтобы разрешить национальную проблему, не терпящую отлагательств. В год ее создания корона предприняла еще одно действие для восстановления своей власти над магнатами – действие, которое на этот раз подразумевало фундаментальное изменение социальной и политической организации Кастилии. Оно было направлено на обеспечение главенства короны над могущественным орденом Сантьяго. Орден Сантьяго был крупнейшим из трех военно-религиозных орденов Кастилии: Сантьяго, Калатрава и Алькантара. Ордена владели обширными поместьями, имели огромные доходы, и, как принято считать, в их юрисдикции находился по меньшей мере миллион вассалов. До тех пор, пока их богатства и ресурсы оставались в руках горстки магнатов, они представляли собой государство в государстве. Поэтому для короны было исключительно важно обеспечить себе контроль над ними, и такая возможность представилась в 1476 году в связи со смертью Великого магистра ордена Сантьяго. Как только эта весть дошла до Вальядолида, Изабелла с присущим ей бесстрашием села на лошадь и поскакала в монастырь Уклес, где высшие сановники ордена готовились выбрать его преемника. Через три дня тяжелого пути она добралась до монастыря, как раз вовремя, чтобы настоять, что выборы должны быть отменены, а вакантное место отдано ее супругу. На тот момент Фердинанд отказался от претензий на этот пост, но нужный прецедент был создан. Когда в 1487 и 1494 годах места Великого магистра ордена Калатрава и Алькантара оказались вакантными, они, как и следовало ожидать, перешли к Фердинанду, а папская булла 1523 года безоговорочно передала все три ордена короне.

Ресурсы этих военных орденов и та роль, которую они играли в истории Испании XVI–XVII веков, до сих пор не исследованы, но было бы сложно переоценить важность их вклада в укрепление королевской власти. Их финансовая ценность для короны достаточно очевидна. Историк-гуманист Маринео Сикуло оценивал ежегодную ренту от земель ордена Сантьяго в 60 000 дукатов, ордена Алькантара – в 45 000, ордена Калатрава – в 40 000, и в последующие века эти цифры резко возросли. Их приобретение отчасти компенсировало потерянные короной земли, вынужденно отчужденные королями средневековой Кастилии. Они представляли собой необходимое обеспечение для займов, которые короли брали у банкиров. Но помимо этого они представляли собой бесценные источники для патронажа, поскольку ордена владели значительным числом encomiendas, некоторые из которых приносили существенные доходы.

Помимо соответствующих им 183 encomiendores имелись так называемые caballeros de la Orden (рыцари ордена. – Пер. ), которые не владели encomienda, но были наделены правом носить habitos – церемониальные одежды, соответствующие каждому из трех орденов. Это означало, что теперь эти почти 1500 encomiendores и caballeros поступили в распоряжение короны. С их помощью она могла успокоить докучливых и наградить достойных и, таким образом, усилить свой контроль над высшим слоем кастильского общества.

За шагами, предпринятыми короной в 1476 году для установления контроля над орденом Сантьяго, последовали другие меры, направленные на то, чтобы уменьшить политическую власть магнатов. Одним из примеров был «Акт о возвращении», принятый на сессии кортесов 1480 года в Толедо, согласно которому знать лишилась половины доходов, отчужденных или узурпированных ею с 1464 года. Кроме того, на этой сессии кортесы запустили важные административные реформы – реформы, благодаря которым ее роль в истории Кастилии можно сравнить с ролью барселонской сессии кортесов 1480 года в истории Каталонии.

Из всех реформ, запущенных кортесами в 1480 году, самым важным было реформирование старого Королевского Совета Кастилии. Этот Consejo Real – Совет Кастилии, как его стали называть позднее, – по замыслу Фердинанда и Изабеллы предполагалось сделать центральным органом управления Кастилии и стержнем государственной системы. Он давал монархам рекомендации по поводу различных назначений и принятия тех или иных решений; являлся высшим судебным органом Кастилии; надзирал за работой местных органов управления. Было очень важно, чтобы в совет с такими широкими полномочиями входили люди, на которых суверены могли полагаться целиком и полностью, и чтобы он, подобно старому Королевскому совету, не попал в руки магнатов. Чтобы предотвратить это, было решено, что совет должен состоять из прелата, трех кабальеро и восьми или девяти юристов (летрадос), и, хотя представители традиционной знати при желании могли присутствовать на заседаниях, им не разрешалось голосовать и, таким образом, оказывать какое-либо влияние. Лишение крупных магнатов права голоса по вопросам государственного значения означало, что традиционные посты, занимаемые представителями самых горделивых семей Кастилии, превратились в ничего не значащие звания. Веласкосы продолжали оставаться коннетаблями Кастилии, Энрикесы – адмиралами Кастилии, но их громкие титулы больше не давали им политической власти. Вместо этого военачальниками, дипломатами и чиновниками в органах управления назначались «новые люди», выходцы из не столь знатных семей и просто дворяне, горожане и конверсо (крещеные евреи).

Симптоматично, что в эту новую эпоху постоянно повышались требования в отношении правовых знаний чиновников, служивших в системе управления. Количество бумажной работы возрастало, во всем устанавливался определенный порядок, и letrados – юристы, изучавшие право в одном из кастильских университетов, доказали, что лучше всех подготовлены к выполнению бюрократических процедур. В Кастилии, в отличие от Арагона, эти процедуры были относительно новыми. В Арагонской короне уже начиная с XIV века административные правила были узаконены в форме чрезвычайно бюрократизированной канцелярии, возглавляемой вице-канцлером и состоящей из protonotario (осуществлявшего общее руководство канцелярией), трех секретарей и целой армии писцов и клерков. Несмотря на то что эта тема еще нуждается в изучении, было бы странно, если бы при реорганизации административной системы Кастилии не использовался арагонский опыт. Однако кастильская бюрократия даже после реформ осталась гораздо более свободно организованной, чем арагонская, и отличалась от нее тесной связью с советом Кастилии. При оформлении любых официальных документов требовались подписи трех членов совета, а сам совет, как целое, вникал в мельчайшие детали ежедневной работы органов управления. Но помимо членов совета были и другие фигуры, которым предстояло играть все возрастающую роль в административной деятельности. Это были королевские секретари, служившие связующим звеном между советом Кастилии и суверенами, которые, благодаря ежедневному контакту с ними и тому, что готовили повестку для совета, естественно, приобретали огромное влияние на принятие политических и административных решений, а при случае могли даже действовать в обход Совета Кастилии. Такой человек, как Фернандо де Сафра, секретарь королевы и глава кастильского секретариата, сам по себе становился политической фигурой.