Джон Эллиот - Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг.

Во времена Reconquiasta кастильцы стремились развивать свою легкую кавалерию в ущерб пехоте. Однако легкая кавалерия оказалась не в состоянии нести основную тяжесть войны в Италии, и после поражения в Семинаре – первой битве итальянской кампании – Гонсало начал искать новый строй, способный противостоять атакам швейцарских копий. Очевидно, что необходимо было усилить вооружение пехоты и увеличить число аркебузиров. Позаимствовав и то и другое у швейцарцев и итальянцев, Гонсало смог заметно усовершенствовать свою армию, превратив ее преимущественно в пехотную армию, и в 1503 году одержал триумфальную победу в битве при Чериньоле. Уже во время гранадской кампании кастильская пехота, несмотря на презрительное к ней отношение, показала свою способность к быстрому передвижению и эффективность в индивидуальном бою, но по сравнению с французами и швейцарцами она была слишком легко вооружена и плохо защищена. Требовалось обеспечить ее более надежной защитой и в то же время каким-то образом сохранить мобильность, дававшую ей преимущество перед более неповоротливым швейцарским строем. В конце концов, этого удалось достичь, обеспечив пехотинцев легкими щитами и кирасами и в то же время улучшив их наступательное оружие таким образом, что половина была оснащена длинными пиками, одна треть – короткими мечами и метательными копьями и одна шестая – аркебузами. Одновременно с этим Великий Капитан полностью преобразовал организационную структуру армии. Прежние роты, слишком маленькие для нового вооружения, были сгруппированы в coronelias, каждую coronelia поддерживала кавалерия и артиллерия. Именно такая организационная структура, изобретенная Великим Капитаном, стала основой для развития испанской армии в XVI столетии. В 1534 году в армии ввели новую тактическую единицу tercio, по численности примерно в три раза превышающую coronelia. Пехотинцы прежних итальянских кампаний с мечами и щитами исчезли; теперь все tercios были укомплектованы только аркебузерами и пикинерами. Tercio обыкновенно состояла из двенадцати рот примерно по 250 человек в каждой, так что в ней насчитывалось 3000 солдат, и в дальнейшем tercios показали себя чрезвычайно эффективными боевыми частями. Такая структура была более экономной с точки зрения расхода живой силы, чем швейцарская система, обладала большей огневой мощью и превосходила ее в обороне, поскольку атакующая кавалерия натыкалась на строй пикинёров, достаточно плотный, чтобы отразить атаку с любой стороны. Более века такая структура доминировала на полях Европы, и ее успех способствовал укреплению уверенности испанской армии в своих силах, поскольку она знала, что является лучшей в мире, и действительно была таковой.

Таким образом, ренессансная Италия оказалась идеальной почвой для тестирования как испанской дипломатии, так и ее армейской структуры, и если в период царствования Фердинанда эти инструменты были еще неидеальными, то они все равно обеспечили ему блестящий успех. Французы были не просто разбиты на поле боя, но сочетание войны и дипломатии позволило Фердинанду лишить французскую династию неаполитанского трона. В 1504 году побежденная Франция признала испанцев законными хозяевами Неаполя. Таким образом, Неаполитанское королевство наряду с Сицилией и Сардинией стало владением Арагонской короны и так же, как они, оказалось под управлением вице-королей и в юрисдикции Совета Арагона.

Завоевание Неаполя явилось триумфом первой величины в «арагонской» внешней политике Фердинанда, для достижения которого он успешно использовал ресурсы Кастилии. Однако дипломатическим маневрам, предшествовавшим и сопровождавшим его, суждено было иметь для Испании и Кастилии, в частности, последствия, как непредвиденные, так и нежелательные. В качестве обычного способа скрепления своих альянсов Фердинанд использовал династические браки. Чтобы укрепить альянс с Англией, он выдал Катерину Арагонскую за Артура, принца Уэльского, а в 1496–1497 годах альянс Испании и Священной Римской империи был скреплен двумя браками между представителями их королевских домов. Единственный сын Католических королей и наследник испанского трона Хуан женился на дочери императора Максимилиана Маргарет, а их дочь Хуана стала женой сына Максимилиана эрцгерцога Филиппа. Однако спустя шесть месяцев после свадьбы Хуан скончался, и, когда Маргарет родила мертвого ребенка, все надежды на прямое наследование трона от Фердинанда и Изабеллы по мужской линии исчезли. Теперь наследниками испанского трона стали их старшая дочь Изабелла Португальская и ее ребенок от Эммануэля Португальского. Но смерть Изабеллы в 1498 году и последовавшая за этим в 1500 году кончина ее сына Мигеля уничтожили и эту возможность. Таким образом, с 1500 года наследование совершенно непредвиденным образом перешло к инфанте Хуане и в дальнейшем к ее старшему сыну Карлу, который наследовал одновременно и Испанию, и владения Габсбургов.

Объединение земель Испании и Габсбургов – это последнее, чего могли желать Фердинанд и Изабелла, но теперь оно становилось неизбежным. Когда в ноябре 1504 года Изабелла умирала, она с горечью сознавала, что правление ее любимой Кастилией переходит к ее психически неуравновешенной дочери и бездарному зятю, который об Испании ничего не знал и не хотел знать. Так внешняя политика Фердинанда, начавшаяся с попытки заручиться союзниками в борьбе с Францией, окончилась переходом испанского трона в руки иноземной династии.

Двенадцать лет, отделявшие смерть Изабеллы в 1504 году от смерти ее супруга в 1516 году, непостижимы, если смотреть на них только с точки зрения испанской истории. С момента смерти Изабеллы судьба Испании оказалась тесно связана с событиями при дворе Бургундии, где Хуана и эрцгерцог Филипп дожидались получения своего испанского наследства. Год за годом наблюдалось постоянное движение между Кастилией и Нидерландами – движение охотников за теплыми местами, секретных агентов и прочих участников жалкой драмы, исход которой определял будущее Испании.

Сам Фердинанд, хотя и не всегда был главным действующим лицом, никогда не покидал сцены. По завещанию своей жены Старый Каталонец, как называли его враги, оказался в незавидном положении. Он был лишен права называться королем Кастилии, но ему милостиво разрешили править страной в отсутствие новой «королевы-владетельницы» Хуаны, или, в случае ее нежелания править, до тех пор, пока сыну Карлу не исполнится двадцать лет. Фердинанд с трудом мирился с положением временного управляющего, и, хотя в письмах Старый Каталонец изъявлял готовность предоставить Филиппу статус короля, он не преминул отчеканить кастильские монеты с надписью «Фердинанд и Хуана – король и королева Кастилии, Леона и Арагона». Но хотя Филипп был нерешителен почти во всех своих решениях, он не собирался позволять, чтобы его по умолчанию лишили наследства. Кроме того, он мог рассчитывать на поддержку многих представителей кастильской знати, ненавидевших Фердинанда, сильного правителя и каталонца, и надеявшихся дождаться, когда его сменит сговорчивый Филипп. Эти люди имели влиятельных союзников при дворе Бургундии, способных оказать давление и подтолкнуть эрцгерцога в нужном направлении. После замужества Хуаны при дворе Бургундии обосновались такие члены влиятельных испанских семейств, как ее фрейлина Мария Мануэль, чей брат Хуан Мануэль, благодаря своему родству со знатнейшими испанскими фамилиями Кордова, Сильва и Мендоса, играл роль посредника между советниками Филиппа Бургундского и кастильскими грандами.