Джон Эллиот - Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг.

Любой намек на интриги Переса и принцессы в деле о португальском преемнике наверняка усилил бы сомнения короля в отношении своего секретаря. К концу 1478 года эти сомнения возросли настолько, что он лишил своей благосклонности аристократического союзника Переса маркиза де лос Велеса, который, как Перес и сам король, знал тайну убийства Эскобедо. Но, как ни странно, даже опала лос Велеса не смогла убедить Переса в том, что его собственное положение под угрозой. Уверенный, что причастность Филиппа к убийству Эскобедо делала любые действия короля против него слишком опасными, Перес упустил из виду упорную решимость монарха докопаться до сути дела, касавшегося самой чувствительной стороны его царствования. Фактически, все эти долгие месяцы у короля зрел тщательно продуманный план. Очевидно, что ему требовалось заручиться новыми советниками. Герцог Альба отправился в ссылку в свои поместья; Перес и его коллеги полностью дискредитировали себя. В тот момент, когда самое главное было не дать португальскому престолу выскользнуть из его рук, Филипп обратился к государственному мужу с огромным опытом, хорошо известному своей способностью думать быстро и действовать решительно, – к кардиналу Гран вилю.

После отставки с поста правителя Нидерландов в 1564 году Гранвиль несколько лет обитал в Италии, как потускневший реликт своего имперского прошлого. 30 марта 1579 года Филипп написал ему письмо, приказывая немедленно прибыть ко двору ввиду срочной надобности. 28 июля Гранвиль приехал в Мадрид в сопровождении дона Хуана де Идиакеса, отец которого был одним из его самых надежных коллег в правительстве императора. Их встретил Антонио Перес. В ту же ночь Перес и принцесса Эболи были взяты под стражу.

Арест Переса и принцессы фактически означал конец фракции Эболи, господствовавшей при дворе после опалы Альбы. Обращение к Гранвилю символизировало разрыв Филиппа с недавним прошлым – десятилетием интриг, кульминацией которых стал обман и предательство со стороны секретаря, которого он удостоил совершенно неоправданным доверием. Но хотя теперь обе фракции исчезли, идеи, которые они отстаивали, были по-прежнему живы. Оставшиеся годы царствования показали, что новые вопросы каким-то зловещим образом превращались в старые в новом обличье. Особенно это касалось чрезвычайно сложного вопроса о будущей организации испанской монархии. Но теперь эти вопросы предстояло решать новым советникам, если не считать того, что Гранвиль был старше любого из тех, кому он пришел на смену.

Во многих аспектах 1579 и 1580 годы представляли собой не разрыв с прошлым, а возвращение к прошлому, но более отдаленному и, возможно, более славному прошлому, чем эпоха Эболи и Переса. При дворе старый советник Карла V кардинал Гранвиль чувствовал себя на коне. 1 октября 1578 года в Нидерландах, обманутый и разочарованный, скончался сын императора дон Хуан Австрийский. Филипп планировал заменить его, назначив гражданской правительницей Нидерландов внебрачную дочь императора Маргариту Пармскую, которая уже была регентшей с 1559 по 1566 год (хотя планы Филиппа были нарушены отказом сына Маргариты Александра Фарнезе, который, как предполагалось, после смерти дона Хуана должен был разделить власть со своею матерью). Возвращение в конце 1570-х к фигурам из эпохи императора оказалось на удивление своевременным, поскольку в те же годы произошло радикальное изменение, заключавшееся в переходе Филиппа к активной имперской политике, в целом напоминающей имперскую политику Карла V.

Первые два десятилетия были для Филиппа II исключительно трудными. Вся последовательность событий 1560-х – восстание гранадских мавров; угроза нападения турок с моря; революция в Нидерландах; начало религиозных войн во Франции – заставляла его сосредоточиться на обороне. Несмотря на то что после битвы при Лепанто опасность в Средиземноморье отступила, 1570-е тоже оказались безрадостным временем, омраченным банкротством короля 1575–1576 годов. В свою очередь, финансовые трудности короны заставили Филиппа обратиться к кортесам, и на сессии 1574–1575 годов он попросил о повышении налогов. На эту просьбу кортесы ответили очередным увеличением encabezamiento, после чего он стал в четыре раза выше, чем был в начале царствования Карла V. Однако на практике эта цифра оказалась совершенно нереалистичной. Многие города вместо того, чтобы поднимать этот налог, вернулись к практике взимания alcabala, что дало крайне неудовлетворительные результаты. Например, в Медина-дель-Кампо налог на продажу, который до этого составлял 1–2 процента, вырос до 10 процентов, что имело серьезные негативные последствия для ярмарочной торговли. В конце концов, неуклонно возрастающие трудности со сбором этого налога вынудили корону пойти на попятную, и в 1577 году Филипп снизил encabezamiento на четверть, до 2 700 000 дукатов в год, после чего эта цифра не менялась все оставшееся время его царствования.

Невозможность собрать с помощью encabezamiento более 2 1/2 миллиона дукатов предполагала, что традиционные источники доходов короны в Кастилии опустошены до предела и, если не удастся найти альтернативные источники, королю придется по-прежнему ограничиваться оборонительной политикой. Однако в этот момент на помощь Филиппу пришли богатства Индий. Использование амальгамы ртути для очистки перуанского серебра начинало давать результаты и за вторую половину 1570-х годов резко увеличило поступления в королевскую казну серебра из Нового Света. Филипп мог рассчитывать, что в течение 1580-х и 1590-х годов за счет этих поступлений он будет ежегодно получать по три миллиона дукатов. Торговля между Севильей и Новым Светом достигла новых высот; банкиры, очень довольные результатами medio general – урегулированием задолженности, в декабре 1577 года начинали снова доверять короне; кастильские ярмарки, каким-то чудом пережившие банкротства 1557 и 1575 годов, наслаждались бабьим летом.

Эта новая largueza (обилие денег) впервые за время царствования Филиппа дала ему настоящую свободу маневра. Наконец после долгих лет обороны он мог перейти в наступление. Именно благодаря этому внезапному притоку богатств Филипп смог приступить к реализации крупных имперских проектов и предприятий 1580—1590-х – таких, как план по восстановлению власти в северной части Нидерландов, который под блестящим руководством Александра Фарнезе на тот момент был очень близок к успеху; подготовка похода Непобедимой армады против Англии в 1588 году; вмешательство в гражданские войны во Франции в 1590-х. Это были годы дерзких начинаний, показавшие всю лживость легенды о «благоразумном» короле, годы впечатляющих имперских инициатив, которые, как казалось тогда, могли сделать Филиппа хозяином мира.