Коллектив авторов - Все в прошлом [Теория и практика публичной истории]

Разумеется, использование квир-методологии в публичной истории происходит не только в стенах музейных институций, но и в других, не менее конвенциальных пространствах, например в большом кинематографе. Так, греческий режиссер Йоргос Лантимос в 2018 году снял фильм «Фаворитка», где с помощью квир-оптики разобрал историю кинематографа и историю Великобритании. В центре сюжета три героини: королева Анна и две ее фаворитки. На протяжении всего фильма Лантимос выворачивает наизнанку паттерны кино, сформировавшиеся в XX веке: первая встреча (рыцарь на белом коне), первая брачная ночь, погоня и драки, отношения к репрезентации тела, например к шрамам (которые всегда украшали мужчин и уродовали женщин) и так далее. С точки зрения репрезентации истории в целом режиссер предлагает нам историю власти субъекта, который никогда субъектностью не обладал. Лесбиянка представляет собой плод мужских фантазий — и только поэтому ей позволено репрезентировать свою сексуальность [1066] Butler J . Gender Trouble. Feminism and the Subversion of Identity. London: Routledge, 2006. . В визуальном языке фильма присутствует работа с гендерными стереотипами: мужчины здесь всегда накрашены, в париках, развлекаются и бездельничают (за исключением военных), тогда как женщины занимаются, казалось бы, приписываемыми мужчинам делами — управлением страной, принятием решений и охотой. На примере фильма Лантимоса мы видим, как язык кинематографа — и публичная история в целом — пользуются квир-оптикой для того, чтобы раскрывать примордиальные установки, например биологическую обусловленность гендерных норм.

В следующей части на примере двух кейсов мы показываем, как описанная нами методология позволяет увидеть историю (не)видимых сообществ. Выбранные нами кейсы очерчивают траекторию развития «маргинальных» научных и художественных практик в Российской империи, СССР и России. Кроме этого, они иллюстрируют возможности гендерной и квир-методологии в анализе генезиса идентичности и связанных с ней элементов, таких как культурный бэкграунд, национальная принадлежность и интерсекциональные практики [1067] См. подробнее: Crenshaw K . Demarginalizing the Intersection of Race and Sex: A Black Feminist Critique of Antidiscrimination Doctrine, Feminist Theory and Antiracist Politics // University of Chicago Ligal Forum. 1989. № 1. P. 139–167. . Мы показываем, как гендерная и квир-теории позволяют делать публичными истории вытесненных на периферию общественного дискурса сообществ.

В 1907 году вышла повесть Лидии Зиновьевой-Аннибал «33 урода», которая считается первым лесбийским романом в истории русской литературы [1068] Davidson P . Lidiia Zinov’eva-Annibal’s The Singing Ass: a Woman’s View of Men and Eros // Gender and Russian Literature New Perspectives. Cambridge: Cambridge University Press, 2011. P. 155–183. .

Книга могла бы оказаться на полках магазинов годом ранее, но тогда весь тираж арестовали. В 1907 году было напечатано уже два. «33 урода» — это история, написанная в виде дневника и повествующая о драматичных любовных отношениях между двумя женщинами: авторкой дневника и ее любовницей, актрисой Верой. Несмотря на сюжетную линию, исследователи долгое время отказывались анализировать гомосексуальные отношения героинь. Например, филолог Нина Щербак в одной из своих научно-популярных книг утверждает, что

произведение было посвящено Иванову и было обращено лично к нему, являясь как бы предупреждением о возможном исходе дионисийских экспериментов. В семейном союзе Иванова и Зиновьевой-Аннибал некоторое время существовали и «третьи лица»: поэт Сергей Городецкий, а также жена поэта Волошина Маргарита Сабашникова. Вера, героиня Зиновьевой-Аннибал, отдает свою любимую другим, но не выдерживает испытания и кончает с собой. Похожая история произошла и с самой Зиновьевой-Аннибал [1069] Щербак Н . Любовь поэтов Серебряного века. М.: АСТ, 2012. С. 110. .

Исследовательница вписывает повесть в гетеронормативный нарратив истории литературы, где нет места квир-письму и женскому субъекту желания. Конечно, можно связать довольно драматичный сюжет «дневника» с тем, что происходило в личной жизни Зиновьевой-Аннибал в это время: между ней, ее мужем Вячеславом Ивановым и Маргаритой Сабашниковой завязался роман. Переписку, происходившую между ними в этот период, можно трактовать по-разному, однако устоявшийся нарратив истории литературы вытеснил все, что не укладывается в рамки гетеросексуальной матрицы, в том числе короткую влюбленность Иванова в поэта Сергея Городецкого в том же 1906 году [1070] Богомолов Н . Загорье // Toronto Slavic Quarterly. 2008. № 25. . Все эти детали буквально смываются одной фразой — «в семейном союзе существовали третьи лица» — из процитированного выше текста Щербак.

Повесть переиздавали несколько раз, в 2014 году она вышла в издательстве АСТ в серии «Великие биографии». В аннотации к книге тип квир-письма или же сюжет никак не идентифицируются, однако четко определяется идентичность авторки: «Писательница, критик, драматург, любовница Вячеслава Иванова . Ее книги долгое время запрещали, предавали анафеме и старались уничтожить, но они снова и снова находили своего читателя» [1071] Зиновьева-Аннибал Л . 33 урода. М.: АСТ, 2014. С. 352; курсив наш. . Батлер в «Гендерном беспокойстве» подчеркивает, что «женский»/«феминный» не может быть маркирован в качестве субъекта, поэтому не может являться «атрибутом» гендера. Скорее эти определения указывают на отсутствие «мужского»/«маскулинного», и именно это отсутствие создает половое/гендерное/сексуальное различие [1072] Butler J . Op. cit. . Поэтому внутри бинарного гетеронормативного дискурса писательница должна быть идентифицирована через статус «любовницы» известного поэта Серебряного века, чтобы «повысить» свой социальный статус и занять «правильную» социальную позицию. Рассматривая «Фаворитку» Лантимоса, мы уже отмечали, что лесбиянка внутри гетеронормативного дискурса представляет собой проекцию мужской фантазии, поэтому не обладает собственной субъектностью [1073] Ibid. .

В случае Зиновьевой-Аннибал эту мысль можно проиллюстрировать тем, что ее квир-письмо идентифицируется как завуалированное обращение к мужчине. Исходя из логики такого режима знания, текст может быть проанализирован следующим образом:

«Проблематика и трагика эротического начала в душе художнической и гениальной»… дается в изображении остро драматического комплекса межличностных отношений любви, власти и жертвы между трагической актрисой Верой и девушкой. Такое построение текста указывает на собственно эстетический аспект любви — отношения художника-творца и его модели , художника и маски искусства, раскрывающие драму единства восхождения/нисхождения в творческом акте [1074] Сомова С . Художник и его модель: Проблематика любви, власти и жертвы в повести Л.Д. Зиновьевой-Аннибал «Тридцать три урода» // Новый филологический вестник. 2019. № 1 (48). С. 142–143; курсив наш. .