Ирина Савицкая - Дипломат императора Александра I Дмитрий Николаевич Блудов. Союз государственной службы и поэтической музы

Среди тех избранных, которым доверила своего сына Е. Е. Блудова, были: не только Г. Р. Державин, но также В. А. Озеров и графы Каменские. А. С. Пушкин называл род Каменских в ряду других родов: Мусиных, Бобрищевых, Мятлевых, Поводовых, Бутурлиных, Кологривовых, Шерефетдиновых и Товарковых, которые пошли от «Прусского Выходца Радши или Рачи (мужа честна, говорит Летописец, т. е. знатного, благородного), выехавшего в Россию во время Княжества Св. Александра Ярославина Невского», и от которого сам Пушкин вел свой род [167] Пушкин А. С. Дневники. Записки. СПб., 1995. С. 58. .

Державин, Озеров и Каменские были значимыми в истории России и судьбе Д. Н. Блудова людьми. Они были близки Е. Е. Блудовой. В дальнейшем данное обстоятельство сыграло важную роль в карьерном росте Д. Н. Блудова и его общественном положении, которое, впрочем, ему давали помимо протекции, связей и знакомств, его личные качества, способности и трудолюбие.

Блудов проявил себя в разных сферах — увлекался литературой и театром, дружил с видными представителями «золотого века» русской культуры. Он не преувеличивал значения собственной литературной деятельности, но и обойтись без нее не мог, как и без друзей — литераторов.

Большое значение в литературной судьбе Д. Н. Блудова сыграл его двоюродный брат, драматург и поэт Владислав Александрович Озеров (1769–1816), который был старше Блудова на шестнадцать лет. Немногочисленные сохранившиеся письма Озерова к Блудову свидетельствуют о несомненном доверии, которым Озеров пользовался у матушки Блудова. В одном из таких писем от 7 июня 1803 г., написанном из Москвы (заметим, что согласно тексту письма Блудов был недоволен отъездом Озерова из Петербурга), Озеров передает своему кузену пожелания служебных успехов, высказанных его матерью [168] РГАДА, ф. 1274, он. 1, ед. хр. 2221. Л. 1. . Озерова и Блудова объединяла их страсть к театру [169] Подробнее см.: главу 3, § 1. С. 196–197. .

У Блудова был счастливый характер. Так, Вигель по возвращении в 1807 г. после двухлетнего отсутствия в Петербург [170] В 1805 г. Вигель в составе посольства графа Ю. А. Головкина отправился в Китай, но доехал только до Кяхты, откуда посол отправил его обратно в России. Подробнее см.: Вигель Ф. Ф. Записки. М., 2000. вспоминал: «…взъехал я прямо к Блудову, уверен будучи, что он не поскучает ни хандрой моей, ни лихорадкой, и в том не ошибся». Его нрав (несмотря на смерть матери и получение богатого наследства от дяди) «не переставал быть живым и веселым, а сердце сострадательным». К «другим похвальным и любезным качествам» у Блудова появилась возможность проявлять гостеприимство и помощь, в том числе, в случае необходимости и медицинскую, посылая «за врачом своим, англичанином Безерлеем» [171] Вигель Ф. Ф. Указ. Соч. С. 209. .

В воспоминаниях представителей отечественного дворянства, их размышлениях над собственным прошлым, ими традиционно ставился вопрос о том, насколько «семья, ее лицо и характер определяют судьбу своих сыновей и дочерей», а «семейные традиции и традиции рода, прошлое дедов и прадедов» оказывают влияние на судьбу потомков [172] http://lib.ru/MEMUARY/POLETIKA/wospominaiya.txt . Определить, «в какой степени это прошлое» оказало влияние на собственную жизнь изучаемой историком личности, — задача, которую исследователь решает в каждом случае индивидуально.

Социальной истории присуще стремление за социальными структурами видеть «исполненное внутреннего драматизма борение интенций живых людей» [173] Цит. по: Врандт М. Ю. Семья: «маленькое зеркало большого общества». В кн.: Зидер Р. Социальная история семьи в Западной и Центральной Европе (конец XVIII–XX вв.). М., 1997. С. 4. . В отношении Блудова это стремление реализовалось в той настойчивости, которую он проявлял в решении основной проблемы своей личной жизни. Ему пришлось ждать согласия на брак с княжной Анной Андреевной Щербатовой почти одиннадцать лет. Препятствием стала твердая негативная позиция родителей, в первую очередь княгини Щербатовой, по отношению в Блудову — юному, небогатому, незнатному. В Дмитрии Николаевиче они видели «малочиновного дворянчика», выращенного матерью, чей отец имел сомнительную репутацию игрока и кутилы.

В обществе история сватовства Блудова получила известность. В числе «препятствий» к заключению брака, Вигель называл «гордость своей знатностью» родителей княжны, особенно ее матери. В характерной для него легкой и одновременно желчной манере изложения Вигель отметил факт самого знакомства семьи Щербатовых (князя Андрея Николаевича с супругой и дочерью) с Д. Н. Блудовым. В недоброжелательном перечислении поведенческих особенностей княжны Щербатовой Вигель, не являвшийся любителем женщин, справедливости ради, мимоходом отметил и те черты ее характера, которые в дальнейшем обеспечили долгий и счастливый брак Блудовым — «ангельскую кротость» княжны, ее верность и преданность Дмитрию Николаевичу.

Знакомство Блудова с княжной Щербатовой состоялось в сентябре 1801 г. во время коронации Александра Павловича в Москве. Щербатовы приехали в Москву и остановились в доме своих родственников — графов Каменских, «в соседстве и тесной дружбе» с которыми, особенно со статс-дамою, графиней Каменской, состояла Катерина Ермолаевна Блудова.

Мать Блудова жила в собственном доме. По описанию Ковалевского, он находился «в ружейной улице», «у Благовещения на бережках», около Смоленского рынка на Арбатской [174] Ковалевский Е. 17. Граф Блудов и его время. СПб., 1871. С. 16. .

Дома Блудовых и Каменских находились рядом. Сады двух усадеб соединяла калитка, которая позволяла подругам, не нарушая этикета, видеться ежедневно. Эта калитка играла важную роль. Жена фельдмаршала не могла показаться пешком на улице. Поэтому другие дома она могла посещать, только совершая выезд [175] Ковалевский Е. П. Граф Блудов и его время. СПб., 1871. С. 16. .

Живописное описание будущей супруги Д. Н. Блудова составил Вигель: «Молодая княжна Анна Андреевна Щербатова примечательна была нежными чертами лица, и при дворе, где она находилась фрейлиной, многие находили в ней сходство с императрицей Елисаветой Алексеевной <���…>. Присутствие петербургской девицы оживило однообразие графини Каменской <..>. Она пленила его, хотя никак о том не думала и несколькими годами была его старее. Эта страсть в следующем году привлекла его в Петербург. За нее должен благодарить он небо: она истребила в нем все порочные побуждения, жар души его направила к добру и чести» [176] Вигель Ф. Ф. Указ. соч. С. 234. .

Вигель бросил упрек князьям Щербатовым в том, что они не учитывали родословной Блудова «длиною восемь столетий, наполненной именами бояр и воевод» [177] Там же. С. 235. , «…но что это значит для России? Под словом знатность разумеется в ней совсем новая или, по крайней мере, подновленная знаменитость», — в этих словах проявилась еще и неизжитая глубокая юношеская обида самого Вигеля, приживальщика в домах вельмож Салтыковых и Голицыных. Болезненно-недоброжелательное отношение к знати Вигеля в 1920-е гг. было замечено С. Я. Штрайхом [178] Штрайх С. Я. Филипп Филиппович Вигель (историко-литературный очерк). В кн.: Вигель Ф. Ф. Записки. М., 2000. С. 570. .