Ирина Савицкая - Дипломат императора Александра I Дмитрий Николаевич Блудов. Союз государственной службы и поэтической музы

Семьи, составлявшие дворянскую элиту Российской империи, были сильны крепостью родственных и дружеских связей. Бракосочетание укрепило родственные связи Блудова с титулованным дворянством и его контакты при дворе.

Другое важное для Блудова московское знакомство состоялось также благодаря сотрудникам архива коллегии иностранных дел А. И. Тургенева и Д. В. Дашкова. Они познакомили Блудова с поэтом В. А. Жуковским. Вскоре между ними сложились дружеские отношения и совместное участие в литературном процессе, которое прерывала только дипломатическая служба Блудова за рубежом.

Вскоре после женитьбы Блудова назначили поверенным в делах русского посольства в Швеции, и в сентябре 1812 г. он уехал в Стокгольм. Осенью 1812 г. умирает княгиня А. В. Щербатова. В 1813 г. в Стокгольме у Блудова родилась его старшая дочь, названная в честь тещи — «гордой княгини» — Антониной. Ей предстояло стать известной мемуаристкой и писательницей, выразительницей панславистских настроений. Спустя еще два года родилась вторая дочь Блудова — Лидия. В 1817 г. на свет появился сын Андрей. Он продолжил отцовские принципы служения России на дипломатическом поприще. Младший сын Вадим (родился в 1819 г.) позднее служил при Азиатском департаменте МИДа.

Известной долей истины обладает утверждение С. Я. Штрайха о том, что к 1820-м гг. Блудов выдвинулся, «благодаря своим связям в аристократических придворных кругах». К сожалению, Штрайх оставил вне поля зрения личностно-характерологический фактор и его содержательную характеристику, и не учел, что Блудов мог принять покровительство только со стороны близких ему людей. «Совершенная разность в характере и воспитании» становилась для него непреодолимым препятствием в общении. Но в этом отношении судьба благоволила Блудову. Покровители Дмитрия Николаевич любили и оберегали его, симпатизировали ему. Они благоприятно влияли не только на служебный рост Блудова, но и его профессиональное развитие.

Детство и отрочество Блудова пришлось на время, когда Россия переживала последствия Великой французской революции. Одним из них был приток эмигрантов, сочувственное внимание к ним русского дворянства, мода на французских гувернанток и гувернеров и обучение французскому языку. В жизнь входило поколение, выращенное при непосредственном участии французов.

О внимании к французскому языку русских женщин язвительно заметил Вигель: «Высшее общество, более чем когда, в это время было управляемо женщинами: в их руках были законодательство и расправа его. Французский язык в их глазах был один способен выражать благородные чувства, высокие мысли и все тонкости ума, и он же был их исключительная собственность. И жены чиновников, жительницы предместий Петербурга, и молодые дворянки в Москве и в провинциях думают смешным образом пользоваться одинаковыми с ними правами. Какие дуры! Спасибо Крылову, и они одобряли его усилия и улыбались им. Что может быть общего у французского языка, сделавшегося их отечественным, с тем, что происходит во Франции? И она, грозившая овладеть полвселенною, в их глазах находилась в переходном состоянии. Таково было упорное мнение эмигранток, их воспитавших, которое они с ними усердно разделяли. И, к счастью, они не ошиблись» [188] Вигель Ф. Ф. Указ. Соч. С. 252–253. .

Под руководством приглашенных матерью Блудова профессоров Московского университета он получил хорошее для своего времени домашнее образование. Помимо французского языка и отчасти древних языков Блудов знал немецкий и итальянский языки. Английскому языку он учился самостоятельно, уже, будучи советником русского посольства в Лондоне [189] Е. П. Ковалевский отметил, что Блудов учил английский язык при помощи романов Вальтера Скота. Он не решался говорить по-английски, но читал все, что выходило нового в английской литературе. (Ук. соч. — С. 15). . Но больше всего юный Блудов увлекался французской литературой. «Никто из тогдашних молодых людей, не исключая даже Уварова, так основательно не знал этой ( французской , — И. С. ) литературы, так хорошо не мог судить о ней», — считал один из учредителей «Арзамаса» Вигель [190] Вигель Ф. Ф. Записки. М., 2000. С. 199. . Блудов одинаково свободно говорил и думал по-русски и по-французски, был двуязычным, как бы сказали сегодня, «билингвом» [191] Литвинов В. П. Переход к двуязычию в процессе освоения иностранного языка и значение курса сравнительной типологии (изучаемого и родного языка) / / Психологические и лингвистические аспекты проблемы языковых контактов: Межвуз. темат. сб. Калинин, 1978. .

Рубежом, заставившим Блудова обратить внимание на проблемы русского дворянства, стал 1812 год и десятилетний опыт работы за рубежом (1812–1822). Разносторонне образованный, с молодости впитавший западноевропейские влияния идей Просвещения, пройдя дипломатическую школу в Западной Европе, он имел возможность приглядеться к состоянию европейской нравственности.

В этом отношении Блудов повторил путь близкого ему по духу и мироощущению Н. М. Карамзина. Он пришел к убеждению, что национальное образование должно основываться на «исконно русских началах» [192] Российский государственный архив древних актов (далее в тексте: РГДДА). Ф. 1274, on. 1 ч. 1, ед. хр. 720, л. 11 об. : «Одаренные молодые люди, воспитанные за рубежом, возвращаются в Россию с ложными о ней представлениями. Они чужие для своего отечества» [193] РГАДА. Ф. 1274, он. 1 ч. 1, ед. хр. 540, л. 1 об. . Образование, полученное вне русского общества, Блудов считал для России невыгодным [194] Там же. Л. 1. , потому что «большинство таких людей не способны заниматься полезной деятельностью». Они не понимают и не принимают русские нравы, мнения [195] Там же. Л. 2. . После многолетней дипломатической работы в Западной Европе Блудов убедился в ее враждебности по отношению к России [196] Там же. Л. 2об. .

По мнению Блудова, пример Западной Европы назидателен для России тем, что он уже продемонстрировал опасную закономерность: если в обществе идет процесс нравственного разложения, «тогда ничто не удержит государство от гибели» [197] РГАДА. Ф. 1274, он. 1 ч. 1, ед. хр. 720, л. 11. .

Победа в Отечественной войне 1812 г. истолковывалась современниками Блудова [198] Н. М. Карамзиным, А. Н. Олениным, С. Н. Глинкой, Ф. П. Ростопчиным, А. С. Шишковым. «как торжество православной России над безбожной Европой» [199] Островский О. Б. 1812 г. как рубеж просвещения и «официальной народности» // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. М., 2007. Вып. 20. С. 199. . Внимание уделялось, с одной стороны, теме духовного и морального разложения «просвещенных» европейцев [200] Там же. С. 202. , а с другой — необходимости укрепления основы общества — русской семьи. Современные исследователи усматривают в этой идее основание для создания условий «христианизации народного образования» [201] Там же. .