Елена Соломински - Яков Тейтель. Заступник гонимых. Судебный следователь в Российской империи и общественный деятель в Германии

Через благотворительную комиссию проводились выплата субсидии в Отделе попечения о рабочих еврейских организаций в Германии (Arbeiterfürsorgeamt für jüdische Organisationen) и организация питания неработающих еврейских беженцев. Комиссия также оказывала содействие распределению вещей, мебели, предметов быта и гигиены 539.

В июне 1925 г. Я. Л. Тейтель признался известному лейпцигскому меховщику и меценату М. И. Эйтингону: « Нельзя не реагировать на безвыходное положение, в котором находятся массы семейств-беженцев, из которых многие, весьма многие еше недавно сами помогали другим, а теперь нуждаются в куске хлеба. Масса лиц интеллигентных, не имеющих возможности применить свои знания, голодают. Существование Союза русских евреев в Германии особенно в последнее время, когда рост антисемитизма требует защиты евреев не только в материальном, но и в правовом отношении, находится под угрозой. Мы обратились за помощью к берлинским евреям, Джеймсу Симону и Паулю Натану. Но пока эта помощь придёт, мы задохнемся » 540.

Стремясь помочь особенно в тяжелых случаях, в первую очередь – старикам и молодежи из числа русско-еврейской интеллигенции, Союз все годы своего существования оказывал ежемесячную помощь сорока восьми еврейским семьям. В 1924 году общая сумма выплаченных пособий составила 14 080 РМ, в 1928 г. – 51 246 РМ, в 1930 г. – 55 932,50 РМ, достигая практически трети расходов Союза 541.

Трагизм ситуации усложнялся и тем, что русские евреи, выходцы из обеспеченных семей, не только не могли смириться с их бедственным положением, но даже своим близким друзьям или родственникам они не могли рассказать правду об их положении. Создание специального фонда «NN» Председателя Союза было типичным для Якова Львовича решением, делом его «малой помощи» – большим делом его человеческого участия для нуждающихся. Это было особенно важным в тех случаях, когда беженец, хорошо известный в русско-еврейских кругах, оказывался в тяжелом материальном положении. Такой человек имел право анонимно обратиться к Председателю за помощью. Письма-прошения к Тейтелю и в Союз впечатляют своей географией: от раввина из Могилева, евреев-ветеранов Первой мировой из Вены, союзов военнопленных из лагерей Германии, обществ помощи голодающим русским в Болгарии и русских беженцев в тунисской Бизерте и пр. На русском, украинском, идише, французском и немецком языках… Несколько тысяч писем в Союз русских евреев хранится сегодня в фонде Р-5774 Государственного архива Российской Федерации – документальные свидетельства по истине вавилонского столпотворения в Берлине: одни хотят вернуться на родину, другие просят помочь найти работу во Франции, третьи стремятся в Америку, иные – в Палестину. Они написаны, преимущественно, аккуратными почерками образованных людей. Их частные истории сохранили не только слова отчаяния, но и капли слез на бумаге. За признанием одного автора проступает трагическая картина жизни многих семей того времени: « У нас нет будущего. Наше положение безнадежно. И всё-таки я Вас смиренно прошу, никому не рассказывать о моем положении …» 542.

Нижеприведенное письмо одного из просителей Союза русских евреев позволяет детальнее взглянуть на его положение:

« Я, русский еврей, попал в Германию в 1915 году в качестве военнопленного… После долгих скитаний в начале 1921 г. удалось освободиться и материально устроиться. До середины 1923 г. я беспрерывно работал в магазине серебряных вещей, т.к. я по профессии ювелир. Благодаря застою в делах, меня уволили, и я остался с женою и ребенком как на воде, но все кое-как перебивался временными работами не по моей профессии, я не отказывался ни от какой работы лишь бы заработать на жизнь. Так тянулось до конца 1925 г. … Все усилия в поисках какой-либо работы оказались тщетными, не помогли и протекции, ибо безработица дошла до неимоверных размеров и, кроме того, благодаря закону, никто охотно не даст работу иностранцу. Положение мое и семьи стало с каждым днем ухудшаться. Начались те ужасы, которые приносят с собой безденежье и голод – ребенок стал болеть от недостатка питания, и, скрепя сердцем, я должен был обратиться в еврейское благотворительное общество (Unterstutzungsverein – нем. Общество помощи – ЕС), которое постановило выдавать нам 15 РМ в течение шести месяцев. Но так как в течение этого времени положение мое не изменилось, то мне пришлось снова обратиться о продолжении выдачи пособий. Я обращаюсь к Вам с просьбой, помогите, если имеете возможность, не дайте умереть с голоду, не дайте погаснуть той искре надежды, которая теплится в моей душе и которая еще дает надежду на лучшее будущее, несмотря на все пережитое в последние годы » 543.

Долгие скитания по странам Европы или городам Германии, о которых упоминает автор письма, были вовсе не единичным случаем. В поисках работы и лучшей жизни в движении находились многие эмигранты из России и восточной Европы. Союз русских евреев с июня 1921 г. выплачивал 2000 РМ ежемесячно Комитету помощи немецким евреям для финансирования Дома еврейских беженцев «Азюль» (Wiesenstr. 55 в Берлине), где ночевали ежедневно до 300 бесприютных беженцев из России, а также для поддержки работы беженских центров на берлинских вокзалах («Банхофдинст») 544Это выражалось в организации встречи на вокзале, приобретении билетов для малоимущих мигрантов на пути в города Германии, Европы, Америку, Палестину, предоставлении временного ночлега, питания, одежды. В таблице 1 (см. табл. 1) представлены страны и города следования беженцев из Берлина в 1925 году 545Интересный факт, свидетельствующий о социальном составе возвращающихся в Россию, из которых 20% относятся к представителям рабочих и 26% – к представителям «свободных специальностей» (врачи, адвокаты, журналисты и др.). 1090 человек, получивших финансовую поддержку от Союза, относятся к представителям «свободных специальностей». И еще почти столько же составляли выплаты Союза русских евреев на поддержку интеллектуалов. Четкого определения, кто именно относился к категории «интеллектуалов», в документах Союза обнаружить не удалось, но с учетом роста нуждающихся, можно предположить, что использование разных определений лишь условно диверсифицировало позиции расходов Союза в большой нужде еврейской колонии Берлина.

В многочисленных интервью Тейтель не раз подчеркивал, что в Союзе состоят люди образованные, обеспеченные в прошлом, близкие к европейской традиции и культуре благотворительности. Беседуя с гамбургским журналистом в июне 1928 года, Тейтель отметил: « Мы, евреи, никогда не поклонялись деньгам, мы всегда презирали всяких «парвеню», необразованных «богатеев», но и в нашу среду проникает иногда развращающий «дух времени» и оставляет свои зловещие следы. Где, например, благородная еврейская общественность XIX века? Тем более подлежит нам охранять от падения те еврейские слои, которые олицетворяют собой «фин флер» европейской культуры. Воистину, можно сказать в данном случае: «Ностра рест агитур» – нас самих это касается » 546.