Елена Соломински - Яков Тейтель. Заступник гонимых. Судебный следователь в Российской империи и общественный деятель в Германии

Всё стоило миллионы, и денег на благотворительность уже не осталось: у многих, кто был активным жертвователем Союза русских евреев, личные сбережения иссякли. Гольденвейзеру пришлось отказаться от жалованья в Союзе с ноября 1922 года, а затем, с марта 1923-го, покинуть его (до февраля 1925-го) 596Кризисный 1923 год деморализовал многих в русской колонии: «Экономический кризис парализовал сознание эмигрантов, – отметил историк русского Берлина Карл Шлегель, – став своего рода дежавю, продолжением недавнего российского опыта: кризис, нестабильность, радикализация политических лагерей» 597Кризис обернулся для многих беженцев трагедией и осознанием того, что «берлинский период» заканчивается. «<���…> От сумасшедших берлинских лет осталось только воспоминание как о невероятном фейерверке, как будто в одну ночь сгорела целая фабрика бенгальских огней », – описывал берлинские настроения Вадим Андреев 598.

В Россию возвращаться опасно и неприемлемо. Гольденвейзер выразил это ощущение: « Непоколебимо еще одно: нет ни капли раскаяния или сожаления о том, что уехали из России. Там нельзя было жить тогда. Там для меня нечего делать и теперь » 599.

Тяготы экономического кризиса, рост безработицы, закрытие большинства русских фирм, невозможность получения пособия по безработице – всё это выталкивало беженцев из Германии в направлении «других берегов». Во второй половине 1923 года начался разъезд русско-еврейской колонии Берлина. Наблюдатель зафиксировал: « Число беженцев <���в Германии> росло практически непрерывно до октября 1923 года, как вдруг приток превратился в отток. Напуганные политическими бурями и <���…> экономическим кризисом, русские беженцы <���теперь уже> покидали Германию. Их путь пролегал, в основном, через Францию в CШA » 600Писательница Августа Даманская, дружившая с Тейтелем, вспоминала впоследствии: «Количество русских эмигрантов, стремившихся <���из Берлина> в Париж, было так значительно, что получить в те дни визу было дело совсем не легкое» 601.

Но и в другие страны уехать было не просто: США приняли с 1925 по 1930 годы всего 67 686 беженцев, Австралия ввела жесткие квоты, Аргентина – дорогие визы, в Палестину в 1929-м прибыло всего 5 249 переселенцев, доступной оставалась лишь Бразилия, – и лишь для тех, кто был рекомендован Еврейским колонизационным обществом 602.

Баланс Союза русских евреев к январю 1925 года показывал дефицит 28 000 РМ. Тейтель, увидев отчет о финансовом положении Союза, понял, что не сможет сохранить организацию до конца года. И он стучится во все двери и обращается, прежде всего, к тем, кто помогал русским евреям ранее, и в те организации, где «свои» у руля. В Еврейское колонизационное общество, аргументируя «ожидаемым ростом антисемитизма, который возможен после грядущих выборов» 603Он просит о помощи исполнительный комитет Всемирной еврейской конференции помощи (Conference Universelle Juive de Secours), делегация которого под руководством Л. Е. Моцкина отправлялась за сборами пожертвований в США: « Нашему Союзу грозит закрытие из-за отсутствия средств. Это не фраза, а печальный факт… Я кровью писал воззвания как в Вашу, так и другие Организации, и убежден, что из собранных денег Вы предоставите определенную сумму Союзу» 604В свою очередь Моцкин обращается с просьбой о помощи к социальному ведомству немецких евреев (Zentralwohlfahrtstelle der deutschen Juden) 605Но там не торопились с ответом…

Последствия экономического кризиса в Германии вызвали у многих ведущих представителей еврейской общественности осознание необходимости международной консолидации и создания механизмов социальной защищенности в виде межнациональных фондов еврейской взаимопомощи. Я. Л. Тейтель в переписке с Л. Е. Моцкином, руководителем Всемирной конференции помощи, обосновал необходимость создания для еврейства международного «Фонда спасения»: « Если в разных странах столько энергии, которая уходит на помощь, лишь редко достигает желаемого результата, то это только тем объясняется, что нет центрального органа, который в момент катастроф может сразу прийти на помощь и оказать содействие. С теми средствами, которыми располагают отдельные еврейские организации, может без сомнения быть проделано вдвое и втрое больше работы, если будет создан постоянный центральный орган с регулярным функционирующим фондом спасения, который основывается на определенном бюджете » 606Членские взносы Союза в 1924 г. были не так уж малы: 26 606 РМ, а пожертвования превышали эту сумму почти вдвое, но и число нуждающихся росло постоянно. В 1924 г. призыв Тейтеля о помощи был услышан международным сообществом: американская благотворительная организация «Джойнт» предоставила 6 000 долларов, Еврейское колонизационное общество – 20 000 франков, «Alliance Israelite Universelle» – 10 000 франков.

Тейтель искал не только материальную помощь для Союза, речь шла о моральной солидарности, которая бы нашла понимание в широких слоях германского еврейства. Вместе с Д. М. Марголиным Тейтель отправился в поездку по общинам Германии, впрочем, быстро убедившись, что в других городах Германии обеспеченные евреи-выходцы из России дают для своих собратьев неохотно, а представители германского еврейства не всегда приветствуют открытые сборы для нужд беженцев, видя в последних экономический баласт и политическую опасность.

В русскоязычной прессе этого времени можно встретить многочисленные интервью и обращения Я. Л. Тейтеля о помощи Союзу 607Одно из них озаглавлено словами Льва Толстого «Нельзя молчать!» В нем Тейтель говорит:

« Берлин стал кладбищем для мигрантов. Русские и русско-еврейские благотворительные организации Берлина стоят перед трудной дилеммой. Как реагировать на трагический вопрос о будущем беженцев? И тут есть два пути: или по примеру Калигулы сразу всем беженцам отрезать головы, или найти средства на спасения от голода. И у нас нет времени на иллюзии или пустые надежды. Мы должны ясно всем дать понять, что частные организации не в состоянии дать беженцам необходимую помощь». В этом интервью он формулирует свою программную стратегию: «На локальные средства нельзя больше рассчитывать. Необходима поддержка на государственном и международном уровнях. Это мы должны дать понять всему миру! » 608 «При бюджете в 150 000 РМ Союз русских евреев может давать нуждающимся лишь 5% необходимой помощи » 609.

В это же время Тейтель совместно с Симоном Дубновым обратился к немецкоязычному еврейству Германии с призывом о помощи: «К нашим немецким братьям по вере!» 610Но прошло еще два года, положение русско-еврейских беженцев в Германии стало еще тяжелее, и Тейтелю, с его гениальной способностью находить соратников, создавать группы заинтересованных и объединять сочувствующих, удалось собрать под призывом подписи двадцати девяти ведущих представителей германского еврейства, причем треть из них составили духовные лидеры Германии 611.