Елена Соломински - Яков Тейтель. Заступник гонимых. Судебный следователь в Российской империи и общественный деятель в Германии

18 марта 1929 года в Берлине состоялась конференция представителей еврейской и немецкой общественности, организованная с целью сбора средств для Союза русских евреев в Германии. Известный историк Макс Соловейчик (Мах Soloweitschik) в своем выступлении отметил:

« В жизни еврейского народа периодически наступали моменты, когда эмигранты одной страны обращались за помощью к еврейским общинам тех стран, куда они прибывали, и эта помощь всегда оказывалась. Таким образом, нет в еврействе ни «берущих», ни «дающих», но каждый соединен друг с другом именно этими перипетиями исторических судеб. В этой связи русские евреи сегодня в Германии занимают позицию не только «берущих»: взгляните на семинары раввинов, на еврейские высшие учебные заведения и библиотеки – всюду можно увидеть, насколько обогатилась с притоком русских евреев культурная жизнь немецкого еврейства. Вот поэтому и мы сегодня обязаны заложить новый фундамент отношений братской взаимопомощи и еврейской солидарности, который будет способствовать успехам в будущем » 633.

Подтверждением этого стала речь председателя Германского сионистского объединения, известного общественного деятеля Германии Альфреда Клее (Alfred Кlее), который апеллировал к опыту прошлого и указал на большую роль американского «Джойнта», основанного русскими евреями-эмигрантами, в становлении и развитии еврейских общин Германии в то время, когда немецкое еврейство находилось в особо тяжелом положении: « Давать сегодня означает отдавать и возвращать » 634Все выступавшие высказались за то, что только совместными усилиями возможно сохранить деятельность Союза русских евреев в Германии, и с этой целью по инициативе Я. Л. Тейтеля был образован Имперский Комитет помощи русско-еврейским беженцам (Reichsausschuß für russisch-jüdische Flüchtlingshilfe). Его председателем стал Альфред Клее (Alfted Klее). В его состав вошли такие известные общественные деятели, как раввин Лео Бэк (Leo Baeck), адвокат Оскар Кон (Oscar Cohn), ученый Альберт Эйнштейн (Albert Einstein), писатель Арнольд Цвейг (Arnold Zweig), советник юстиции Бруно Блау (Bruno Blau), многие германские известные предприниматели, директора банков, филантропы. Обращение с просьбой поддержать Имперский комитет помощи русско-еврейским беженцам было направлено Лео Бэком всем раввинам Германии 635.

Но для Тейтеля внутригерманских действий уже было недостаточно. Да и географические границы для его сборов будто перестали существовать. Летом 1929 года он посещает Швейцарию – Цюрих, Базель, Винтертур, Биль, Берн и Женеву. Он проводит успешные сборы денег и организовывает Щвейцарский комитет помощи русским евреям в Германии, который возглавили И. Дрейфус-Бродский (J. Dreyfus-Brodsky) и раввин Мартин Литтман (Martin Littmann) 636Осенью того же года Тейтель в сопровождении Е. А. Каплуна проводит сборы в Бельгии. В 1930 г. их сердечно принимали евреи Дрездена, Аахена, Кельна и Дюссельдорфа. Местная пресса широко освещала акции, организованные в пользу русских евреев. В Дюссельдорфе его сборы поддерживает раввин Ойген Фельзенталь (Eugen Felsentahl), а позже лично раввин Лео Бэк. Тогдашний обер-бургомистр Кельна – Конрад Аденауэр – прислал письмо в поддержку проводимых акций солидарности с русскими евреями. В этих городах также были основаны местные комитеты помощи, состоящие из немецких евреев и представителей деловой элиты, выходцев из России 637В этом же году Тейтель посетил Данию, Швецию и Англию. Интересно, что Министерство иностранных дел Германии поддерживало акции Союза русских евреев по просьбе руководства Союза и направляло специальные обращения в посольства стран, куда прибывал Я. Тейтель 638В Копенгагене Тейтель вел переговоры с Министром иностранных дел Петером Мюнхом (Peter Munch) и с президентом Датского Красного Креста Голдом (Gold). В Швеции значительные суммы пожертвовал принц Карл, президент местного отделения Красного Креста. В Лондоне Тейтель был принят лордом Риддингом, который, зная Тейтеля еще по его работе в комитетах помощи еврейским студентам и беженцам Первой мировой войны, живо откликнулся на просьбу об организации помощи русским евреям. В Лондоне был также образован комитет помощи, в который вошли главный раввин Британской империи Йозеф Херц (Joseph Hertz), преприниматель Отто Л. Шифф (Otto L. Schiff), Майер Шпильман (Meyer Spielmann), адвокат и публицист Люсьен Вольф (Lucien Wolf), известные представители еврейской общественности 639Местная еврейская пресса – газеты Jewish Chronicle, Jewish Guardian, Jewish Times – обратилась ко всем евреям Великобритании с просьбой поддержать их русских собратьев в Германии 640Такая активная деятельность позволила руководству Союза собрать необходимые суммы и обеспечить дальнейшее существование организации: основными спонсорами были по-прежнему американский »Джойнт» – 36 630 РМ и Еврейское колонизационное общество – 25 000 Фр 641В 1930 году все суммы, полученные от зарубежных организаций и в результате сборов за границей, составляли 26% всех доходов Союза, второй по значимости «источник жизнедеятельности» представляли членские взносы (24%), столько же давали сборы среди немецкого еврейства 642.

Как удавались Тейтелю переговоры с представителями европейской деловой элиты и почему ему давали? Тейтель был харизматичной личностью и тонким психологом, который знал и понимал людей и умел не просто говорить с каждым – вне чинов и званий, а быстро завоевывать сторонников. Однако трудно представить, что для этого ему было достаточно «личного обаяния и положения единственного еврейского судьи в царской России» 643Да, расшитый золотом мундир статского советника впечатлял и располагал к себе и старых соратников по дореволюционной жизни, и европейцев, сочувствующих беде мигрантов… Но для 14-летнего руководства еврейской беженской организации в центре Европы, в сложное время экономического кризиса между двумя войнами и в условиях минимальных прав беженцев, обаяние – аргумент явно недостаточный. Тейтель был неутомимым тружеником. И это отмечали все его знавшие. Он был единственным, кто собирал деньги для Союза русских евреев и стремился сохранить саму организацию, которая стала для него делом чести и жизни, продлив и его годы активной деятельности благодаря осознанию собственной позиции – нужности людям и делу их спасения , позиции, с которой он вырос и честно прошел большой жизненный путь: служить людям и отечеству – канувшему в лету или даже идеальному – во имя идей справедливости. И пусть его позиция не была лишена честолюбия, сколь и провинциальной искренности, а подчас и наивности (он мог заговорить практически с любым человеком на улице, зайти в гости к известному банкиру и остаться на обед и пр.), но, вероятно, именно эта смесь искренности и деловитости привлекала к нему столь разных представителей европейского и американского еврейства. Он умел сводить людей, быть своим в столицах и в провинции. Но главное, он умел вести за собой и своим примером показывал, как надо работать с людьми, зная их сильные и слабые стороны. В отличии от ряда лидеров общественных организаций восточноевропейского еврейства, он еще до приезда в Берлин располагал широкой сетью контактов в среде немецкого и международного еврейства, постоянно работая над их расширением: практически ежедневно в своем доме он принимал представителей немецкой еврейской интеллигенции, что косвенно подтверждают хронологически датированные дарственные надписи на титульных листах его воспоминаний. Менялись адреса квартир Тейтеля в Берлине, но круг гостей дома только ширился: почти ежедневно у него бывали журналисты, ученые, раввины. Не последнюю роль играли профессиональные знания Тейтеля в области права и обширный опыт в сфере общественной деятельности, причем не только в России. В отличие от многих представителей восточноевропейского еврейства он был далек от политических амбиций и уж тем более распространенных среди многих эмигрантских структур интриг в борьбе за междуусобное влияние и привилегии. Г. Б. Слиозберг отмечал, что Тейтель был противник всякой борьбы и вспоминал, что «…когда в его присутствии происходил какой-либо принципиальный политический, национальный или общественный спор, Яков Львович в этот спор не вмешивается. Его лицо становится грустным, глаза полузакрываются…» 644Он предпочитал альянсы и коалиции с теми, кого хорошо знал по работе еще в доэмиграционный период жизни, кому доверял и кто занимался реальным делом, а не производством лозунгов. Одним из любимых его выражений было: «У меня самого ничего нет – только друзья». Честная и открытая работа Союза русских евреев вызывала доверие у руководителей Еврейской общины Берлина, у еврейских международных организаций и представителей религиозных кругов.