Борис Флоря - Польско-литовская интервенция в России и русское общество

После встречи 13 августа переговоры возобновились 18 числа [768] Polak W . O Kreml i Smoleńszczyznę. Polityka Rzeczypospolitej wobec Moskwy w latach 1607–1612. Toruń, 1995. S. 164. , и на первый план теперь выдвинулся вопрос о гарантиях территориальной целостности Русского государства. Если другие вопросы (и в их числе такой важный, как вопрос о крещении королевича) могли быть отложены до последующих переговоров с королем, то по этому вопросу русская сторона настаивала на немедленном решении. Как сообщал С. Жолкевский, русские представители заявили ему, что без внесения в договор такого условия присяга королевичу невозможна. Теперь уже Жолкевский оказался вынужден пойти на уступки, согласившись внести в договор соответствующее условие, однако разгорелся спор вокруг формулировок. Составленный гетманом текст не захотели принять бояре, а он, в свою очередь, не согласился с их поправками [769] Донесение С. Жолкевского Сигизмунду III от 23 августа 1610 г. ( Цветаев Д. В . К истории… № 7. С. 11). . В чем был предмет спора, сообщения Жолкевского выяснить не позволяют. Дело проясняет обращение к ответу гетмана на предложения бояр от 19 августа [770] Сб. РИО. Т. 142. С. 109. (едва ли не единственному сохранившемуся официальному документу, отражающему ход переговоров). Жолкевский в нем лишь обещал перед королем «печаловатися о том, як бы тые городы к Московскому государству очистити». Такое обещание, по существу, ничем не связывало правящие круги Речи Посполитой, а русская сторона добивалась ясного и недвусмысленного обещания, что будут сохранены прежние границы.

Когда в переговорах, таким образом, наступил кризис, 20 августа Жолкевского посетило 500 человек «стольников, дворян», от имени которых к гетману обратился князь Черкасский [771] В отписке послов из-под Смоленска, в которой говорится о данном эпизоде, отмечено, что от имени «всей земли» выступал «стольник Иван Черкаской» (Там же. С. 206). Очевидно, что имеется в виду кн. Иван Борисович Черкасский, племянник Филарета, будущий глава правительства царя Михаила в 20–30-е гг. XVII в. . Он обратил внимание Жолкевского на текст февральского договора, где говорилось (ст. 5), что «поместья и отчизны, хто што мел перед тым, тое и вперод мети мает». Как же, говорил он, они могут свободно владеть своими дворами и землями, если в крепостях будут распоряжаться другие? С. Жолкевский видел перед собой большую группу людей, принадлежавших к самым верхам русского общества, людей, охваченных волнением и готовых твердо настаивать на своем. Гетман понял, что без этого условия договор не будет заключен, и уступил. На этой встрече был составлен и одобрен участниками текст статьи, вошедшей затем в состав договора [772] См. донесение С. Жолкевского Сигизмунду III от 23 августа 1610 г. ( Цветаев Д. В. К истории… № 7. С. 11–12). .

Этот эпизод переговоров снова показывает, что, хотя переговоры и вел в основном узкий круг уполномоченных на то лиц, за ними напряженно следил гораздо более широкий круг людей, которые, когда затрагивались жизненно важные для них вопросы, прямо вмешивались в происходящее. В боярском списке 1610/1611 гг. насчитывалось 117 стольников и 232 дворян московских. Очевидно, верхи «государева двора» явились на встречу с гетманом едва ли не в полном составе, что не могло не произвести соответствующего впечатления.

Впрочем, уступчивость Жолкевского объяснялась не только этим. Наследник традиций предшествующего поколения, он считал стратегической целью восточной политики Речи Посполитой вовлечение России в орбиту ее политического и культурного влияния. К этой цели должно было привести возведение польского принца на русский трон. Однако, по убеждению Жолкевского, цель могла быть достигнута лишь в том случае, если польский кандидат будет добровольно принят русским обществом, а не насильственно ему навязан с ущемлением его интересов. Поэтому гетман согласился дать гарантии территориальной целостности Русского государства сначала под Царевым Займищем, а затем в ходе переговоров под Москвой. Соответствующее условие налагало на королевича Владислава и на его отца обязательство «городы, к Московскому государству належачие… со всем, как были до нынешния смуты, к Московскому государству очистить» [773] СГГиД. Ч. 2. № 199. С. 396. . Это было обязательство, совершенно ясное и недвусмысленное, хотя уже в момент его заключения появились попытки искать в нем лазейки, которые позволили бы удержать Смоленщину и Северскую землю в составе Речи Посполитой [774] Так, Ян Гридич в письме Льву Сапеге от 27 августа писал, что в число земель, «належачих» к Московскому государству, не входят те земли, на которые имеет «истинное право» Речь Посполитая, и выражал удовлетворение тем, что «отворилась дорога» к возвращению «у них назад своего, чем они несправедливо овладели»: Riksarkivet Stockholm. SKSE8604 (d. 341). .

Уступки, сделанные Жолкевским, открыли путь к заключению соглашения. Покидая гетмана, удовлетворенные дети боярские предлагали ему начать составление текста договора, и уже на следующий день стороны приступили к такой работе. Однако эти действия натолкнулись на противодействие патриарха Гермогена, который, по словам Жолкевского, угрожал проклятием, и дело дошло до резких столкновений между посетившими гетмана детьми боярскими и окружавшими патриарха духовными лицами: патриарха они «лаяли, а попов, что при нем были, хотели бить, так что те бежали из церкви» [775] См. донесение С. Жолкевского Сигизмунду III от 23 августа 1610 г. ( Цветаев Д. В. К истории… № 7. С. 12). Это современное свидетельство одного из главных участников событий подтверждает достоверность сведений более поздних русских источников о противодействии патриарха заключению договора. В одном из них — составленном в 1612 г. «Плаче о пленении и конечном разорении Московского государства» — приводятся аргументы, с помощью которых Гермоген пытался воздействовать на московские «чины»: «Что всуе мятетеся и вверяете душа своя поганым поляком? Весте сами, яко издавна православная наша христианская вера греческого закона от иноплеменных стран ненавидима, коими же нравы примиримся с иноплеменники сими»: Русская историческая библиотека (далее — РИБ). СПб., 1891. Т. 13. Стб. 225. . Недовольство патриарха понятно, так как в текст соглашения не вошло обязательство королевича перейти в православие, но также очевидно, что недовольством патриарха пренебрегли, и он вынужден был подчиниться решениям «всей земли». Уже при составлении самого текста договора думный дьяк Василий Телепнев, связанный, по мнению Жолкевского, с патриархом и Голицыным, стал включать в него условия, с точки зрения гетмана неприемлемые. В спорах, связанных с этим, прошел день 22 августа, и 23-го Жолкевский категорически заявил, что не может принять его поправок [776] См. донесение С. Жолкевского Сигизмунду III от 23 августа 1610 г. ( Цветаев Д. В . К истории… № 7. С. 12). .